Константин Провалов - В огне передовых линий

Настрой у личного состава был самый боевой. Отчетливо представляя, как трудно будет завтра в атаке, многие бойцы, младшие командиры и офицеры-комсомольцы хотели идти на штурм вражеских позиций коммунистами и подавали заявления о приеме их в партию. Только в одном 379-м горнострелковом полку 20-й горнострелковой дивизии таких заявлений насчитывалось уже более 50.

…Артиллерийская подготовка началась в 7 часов утра и продолжалась 80 минут. В 8 часов 20 минут поднялась пехота. Практические учения в районе Абинской выработали неплохую сноровку, и стрелковые цепи уверенно шли за огневым валом. Если бы атака была поддержана авиацией, было бы совсем хорошо. Но авиация, к сожалению, в полосе корпуса не действовала. Только два самолета поставили в районе высоты 103,3 дымовую завесу. Однако дымовые бомбы упали с некоторым перелетом, да и ветер дул восточный, и стена дыма почти не мешала противнику вести сильный косоприцельный и фланговый артиллерийско-минометный и пулеметный огонь с этой высоты.

Обнаружилась плотная насыщенность вражеской обороны противотанковыми орудиями. На поле боя уже горели три или четыре наших танка. Опять танкисты замешкались, чувствовалось, что в их действиях уже нет той решительности, которая требовалась при атаке сильно укрепленных позиций гитлеровцев.

И все-таки наступающие полки достигли первой траншеи противника. На левом фланге 317-й стрелковой дивизии, прямо напротив юго-восточной окраины Нового, хорошо руководил боем командир 2-го батальона 561-го стрелкового полка капитан Борисенко. Роты этого батальона, продвигаясь за разрывами снарядов, первыми ворвались в расположение фашистов. Особенно дерзко действовала 6-я рота под командованием старшего лейтенанта Баширова. Сам ротный с небольшой группой бойцов вступил в схватку с 17 гитлеровцами. Лично он уничтожил четырех фашистов, трое были взяты в плен. Примером мужества и отваги воодушевлял людей и заместитель Борисенко по политчасти капитан Юхно. И когда политработник упал, сраженный вражеской пулей, бойцов охватила такая ярость, что противник не выдержал и начал бегство во вторую траншею. Но наши бойцы, мстя за гибель Юхно, никому из гитлеровцев уйти не дали.

Несмотря на недостаточную решительность действий 6-го гвардейского танкового полка (замечу, что в нем насчитывалось лишь 10 машин — английских «валентайнов»), 694-му и 691-му стрелковым полкам 383-й дивизии тоже удалось ворваться в первую траншею на восточных и северо-восточных скатах высоты с отметкой 95,0. Здесь завязалась жестокая рукопашная схватка…

После первого дня боя мы подсчитали, что огнем артиллерии корпуса уничтожены одна батарея 105-миллиметровых пушек и двенадцать тяжелых пулеметов. Очевидно, это очень мало. Почему же у наших артиллеристов были такие невысокие результаты стрельбы? Причина одна: снова были плохо разведаны цели.

От косоприцельных и фланговых пулеметных огней, минометов и артиллерии противника наша пехота несла немалые потери. К тому же противник часто и мощно контратаковал при поддержке бомбардировочной авиации. Особенно сильно наседал он с направления Киевского на правый фланг 317-й дивизии, где наступал 761-й стрелковый полк. Здесь несколько раз пришлось отбивать натиск полутора-двух батальонов автоматчиков противника.

В один из моментов их напор оказался настолько сильным, что создалось критическое положение. Правофланговые подразделения 761-го стрелкового полка начали отходить. Со своего ΗП я немедленно выехал на правый фланг. Где-то на полдороге на нашу машину набросились три «юнкерса». Мы выскочили из «виллиса». Едва я успел прыгнуть в воронку, как страшной силы удар бросил мне на спину огромную массу вздыбленной близким взрывом земли. Я стал задыхаться.

Спас меня мой адъютант старший лейтенант Виктор Ананьев. Пока я отходил от контузии, пока пешком (машину разнесло вдребезги) добирался до командира 317-й стрелковой дивизии, комдив полковник И. Ф. Ромащенко уже принял меры для ликвидации угрозы правому флангу.

К 17 часам стало ясно, что больше продвинуться мы не сможем. Свое соображение я доложил командарму. Он разрешил остановить наступление, и мы принялись закрепляться на достигнутом рубеже. Надо было снова готовить штурм. На мою просьбу об авиационной поддержке наступления А. А. Гречко ответил категорическим отказом: авиации нет. В виду имелись, конечно, бомбардировщики и штурмовики, потому что истребителей наших в воздухе было много. Над Голубой линией шло жесточайшее воздушное сражение за завоевание господства в небе Тамани…

Период с 23 июля но 14 августа 1943 года характеризовался прежде всего боями, которые мы вели силами батальона или полка в целях улучшения своих позиций. Это время памятно еще и тем, что очень многие перенесли здесь малярию. Поймы рек и речушек на Таманском полуострове — это заросли камыша, болотца, сильно увлажненные луговины. Другими словами — всем известные кубанские плавни. Для комарья здесь раздолье. До войны с комарами вели борьбу, уничтожали их, о малярии не было и разговоров. Теперь же, когда гитлеровцы еще удерживали Тамань, насекомые расплодились в бесчисленном множестве. Естественно, много было и малярийных.

Страшная болезнь! В небе солнце, жара до 35 градусов, а человека трясет, как в лютый мороз. Немного отпустит и — снова. Бойцы в траншеях лежали вповалку, глохли от больших доз акрихина. Бывало, что из строя на время выходило до половины личного состава роты.

А из боевого опыта в этот период интересен, пожалуй, один разведпоиск, о котором стоит рассказать.

Как-то в начале августа мне позвонил генерал-лейтенант А. А. Гречко.

— Ты долго, Провалыч, думаешь без «языка» воевать? — спрашивает.

— Пытаюсь достать, пока ничего не получается, товарищ командующий.

А взять пленного было действительно очень трудно. Противник сидел бдительно, беспечности никакой не допускал, и многие разведгруппы, неся потери, возвращались из поиска с пустыми руками.

— Ну вот что. Неделя сроку, а «язык» чтобы был.

Надо искать способ… А что, если выскочить ночью на танке к первой траншее противника, схватить там гитлеровца и быстро назад?

Пять ночей у нас на переднем крае ревели двигателями два трактора — пусть немец попривыкнет к их шуму… На шестую ночь десант из восьми разведчиков 383-й стрелковой на танке лейтенанта Олейника прорвался к переднему краю врага, огнем из автомата уничтожил до полутора десятков фашистов, а двоих спеленал и на броне «валентайна» помчал в свое расположение. Правда, противник быстро сообразил, что к чему, и, осветив наш танк ракетами, открыл по десанту пулеметный огонь. Два разведчика были ранены, один пленный — убит. Но одного «языка» привезли живехонького.