Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

Но это не значит, что страшно не было. Страх был. Только он вползал в душу не тогда, когда по тебе стреляют, и ты видишь, откуда стреляют. Тут ты оцениваешь обстановку, у тебя есть варианты спасения. Если есть… Особенно страшно, когда не знаешь, откуда ждать смерти. На минном поле, к примеру. Ночью в поиске, при подходе к немецкой линии окопов. При выходе из тыла на передовую…

До конца правдивых книг, фильмов о войне не встречал. А одна телепередача меня особенно возмутила. В ней рассказывалось, как известная певица Шульженко где-то под Мурманском выступала прямо на передовой. Этого никогда не могло быть уже потому, что даже во время затишья на передке головы поднять нельзя – снайпер сразу снимет. Но, оказывается, после концерта Шульженко даже в разведку ходила. Какая чушь! Нас, разведчиков, столько готовили… Да ещё отбирали самых физически сильных и самых выносливых… Посмотрел передачу – и мне как будто в лицо плюнули…

«1 апреля За ноч выпало снегу поколено и все продолжае идти Метет така завирюха просто настоящая зима. Мы пошли в деревню Пелагичи где и остались на ноч».

– Был ли этот день 1 апреля и тогда днём юмора?

– Да, на фронте его тоже отмечали шутками и розыгрышами. Правда, розыгрыши иногда были своеобразными и суровыми.

Однажды первого апреля Амос Шитиков зарядил наган, вставив в барабан патроны через одно гнездо. Но сделал это так, что никто не видел. Потом со скорбным выражением лица объявил нам: «Жизнь фронтовая мне так опостылела, что лучше застрелиться». И с криком: «Эх, ма!!!» сделал первый выстрел в землю, а потом приставил ствол нагана к виску и нажал на спусковой крючок.

После такой «шутки» другим шутить уже не хотелось. Все понимали, что могла же произойти трагическая ошибка. Так чуть не случилось в следующий раз, когда Шитиков решил «застрелить» Лазукова, который несправедливо разделил еду. Амос знал, что его наган заряжен через раз, и спокойно так сказав: «Лазуков, за мухлёж я приговорил тебя к смерти», выстрелил вверх, потом направил наган на Сергея Лазукова. Но что-то его в последний момент удержало, и прежде чем снова нажать на спусковой крючок, он отвёл наган в сторону. Раздался выстрел и на этот раз.

Шитиков всё же доигрался со своим наганом. Однажды, перезаряжая его, он прострелил себе руку. Рана в общем-то пустяковая, но все мы не на шутку испугались. Обратиться в санчасть с такой раной нельзя – сразу признают самострелом. А дальше – трибунал. Поэтому перебинтовали руку сами и на всякий случай решили предупредить заместителя командира полка по строевой части майора Королёва. Мы знали, что он к этому случаю отнесётся правильно.

«2 апреля Сегодня идет снег метель просто как в тундре пурга ночю с одним л – м пошол в р – у (с лейтенантом пошел в разведку.-Г.Л.) Темно метет снег проваливаемся по пояс … Целую ноч проходили К расвету только вернулись и упали с ног спать как снопы».

– Офицеры постоянно ходили в разведку? Или только в каких-то особых случаях?

– Наши офицеры владели топографией, конечно, лучше нас. И когда требовалось точно нанести на карту цели, какие-то географические объекты, ориентиры, разведгруппу, как правило, возглавлял офицер. За «языком» разведчики обычно ходили во главе с сержантом.

В тот день мы со старшим лейтенантом Хараханджанцем должны были выйти на нашу 5-ю минбатарею, с которой прервалась связь. Накануне миномётчики притащили своего раненого командира батареи Шевченко. Нет командира, нет связи – батарея считалась неуправляемой. Хараханджанцу предстояло разобраться в обстановке на месте и при необходимости принять командование батареей. Кстати, во всех случаях, когда разведгруппа выходила на нейтральную полосу или на территорию противника, мы всегда должны были, если возникала попутная возможность, брать контрольного пленного.

Задание, которое получили мы со старшим лейтенантом Хараханджанцем, считалось одним из самых простых. Хараханджанц после одного случая стал в нашем полку, как говорили, не в почёте, и ему теперь доверяли только такие задачи. Было это на пасху, в Тлумаче. Зашёл Хараханджанц в церковь. Там как раз шёл молебен. И старший лейтенант решил высказать к этому своё отношение: «Ну что? Поёшь, батюшка? В твою матушку!..». И так далее. «Сейчас сюда придёт НКВД и ты другую песню запоёшь…». Пьяный, конечно, был. Но командование запомнило ему этот случай надолго.

«3 апреля Сегодня немцы пошли в контр атаку Атака была атбита з большыми для фрицев потерями. Подобрав хвосты они смылись в Тесминницу на поле боя остались самоходкы броне транспортеры и много трупов А мы забились в лес и никак с него не выбиримся снегу глубоко».

Из оперативной сводки Совинформбюро за 4 апреля 1944 года:

«Войска 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова, в результате проведённых наступательных операций с 4 по 31 марта, освободили от немецких захватчиков 41.940 квадратных километров Советской территории, 3 областных центра Украины: Винница, Каменец-Подольск, Черновицы, 57 городов, 11 железнодорожных узлов, 647 крупных населённых пунктов и 3.801 других населённых пунктов.

Развивая наступление, войска фронта вышли в предгорья Карпат и разрезали фронт немцев на две части, лишив его основных коммуникаций…

В результате стремительного наступления ударных войск фронта в районе Скала окружены и добиваются остатки семи пехотных, семи танковых и одной моторизованной дивизии немцев.

В итоге проведённых операций с 4 по 31 марта войска 1-го Украинского фронта нанесли противнику следующие потери:

Уничтожено: танков и самоходных орудий – 1.338, орудий разного калибра – 2.516, миномётов – 1.285, пулемётов – 4.206, автомашин и тягачей – 22.519, бронемашин и бронетранспортёров – 572, самолётов – 272. Противник оставил на поле боя 183.310 трупов солдат и офицеров.

За это же время войска 1-го Украинского фронта захватили следующие трофеи: танков и самоходных орудий – 849, орудий разного калибра – 2.086, пулемётов – 4.223, миномётов – 1.391, винтовок и автоматов – 38.020, автомашин – 31.468, бронемашин и бронетранспортёров – 406, паровозов – 149, вагонов – 6.315, мотоциклов – 1.944, радиостанций – 203, снарядов – 7.634.000, складов разных с военным имуществом – 436, лошадей – 4.528. Взято в плен 24.950 немецких солдат и офицеров.

Таким образом, общие потери немцев по главным видам боевой техники и людям за время операций составляют: пленными и убитыми – 208.260, танков и самоходных орудий – 2.187, орудий разного калибра – 4.602, миномётов – 2.676, пулемётов – 8.429, автомашин и тягачей – 53.987, бронемашин и бронетранспортёров – 978». (т. 6, с. 166–167)