Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

Из оперативной сводки Совинформбюро за 24 марта 1944 года:

«Войска 1-го Украинского фронта, продолжая успешно развивать наступление, за четыре дня наступательных боёв продвинулись вперёд от 60 до 100 километров, овладели городом и оперативно важным железнодорожным узлом ЧЕРТКОВ (выделено.-В.М.), районными центрами Тарнопольской области – городом Гусятин, городом и железнодорожным узлом ЗАЛЕЩИКИ (выделено.-В.М.) на реке Днестр…, а также с боями заняли более 400 других населённых пунктов…

В этих боях войсками 1-го Украинского фронта, по неполным данным, захвачены следующие трофеи: танков и самоходных орудий около 300, бронеавтомобилей и бронетранспортёров – 120, орудий разных калибров более 500, миномётов – 490, пулемётов – 760, автомашин более 5.000, 8 железнодорожных эшелонов с танками и другими военными грузами, складов разных – 30. Противник оставил на поле боя до 20.000 трупов солдат и офицеров. Захвачено в плен свыше 3.500 немецких солдат и офицеров». (т. 6, с. 145)

«24 марта все прыследуем и сегодня мы добрались до Днестра здесь немец на протяжении 15 кл. все забил машынами а сам пытался спастись бегством но здесь автоматчики их отозволили от тяжелой беготни И вот мы в городе Залещыках где идет граница с Северной Буковиной румыны пытались задержать нас на Днестру ну их как жыманули они и смазали пяткы во свояси кудато в Бухарест А мы начали строить переправы машыны танкы вплавь перешли и погнали мамалыжников которые чапают без оглядкы к Антонеску и уже наши ныдалеко от Черновиц».

–С румынами я познакомился под Сталинградом. Мы знали, что немцы им не доверяли, снабжали их плохо. Но и солдаты они против немцев – второй сорт. В тылу грабили наше население, последнее забирали. Итальянцы тоже были не воины. Под Сталинградом приходили сдаваться без боя. Бросали нам под ноги свои винтовки со словами: «Тебе это нужно, а мне дай поесть!».

«Здесь мне как то непрыятно было как только вошли женщыны целуются цепляются на шею а одна старушка поцепилась на шею ели вырвался».

–Поляки нас встречали так, что продвигаться войскам не давали. Лезли прямо под колёса, под гусеницы, обнимали нас, целовали, угощали чем могли. А потом все вдруг переменилось. Одному в тылу на польской земле опасно было ходить – убьют! Часто пропадали солдаты. А через некоторое время мы находили их трупы, которые поляки и не пытались прятать. В нас стреляли из трофейного оружия, кололи вилами.

Мы не сразу поняли, что, встречая нас как освободителей, они в то время не предполагали, что им придётся отказаться от своего довоенного образа жизни. Конечно, они не хотели установления нашего строя, были запуганы советскими колхозами. С этим мы готовы были согласиться. Ну так при чём тут солдат?..

Поляки к земле относились свято. Если скажешь красивой полячке, что у тебя в России 5–10 гектаров земли, она тут же обещает выйти за тебя замуж. Но, правда, с оговоркой: только после войны. Озлясь, что не получил своё, тут же признаёшься: у нас земли на каждого солдата только по два квадратных метра, на которой ему могилу выроют, а остальное всё – колхозное.

Уходя, немцы запугивали поляков колхозами. А как они умели это делать, мы убедились ещё под Курском. Над одной из деревень немцы сбросили с самолёта еврея с запиской: «Нам он не нужен, а вам будет председатель колхоза».

«25–26–27 марта в Залещыках жывем хорошо везде угощают водкой чем попало.

27 марта я поехал через Днестр в Буковину на сахарный завод за сахаром Там на заводе мне румынскый инженер дал сахару и я отправился по Днестру в Залещыкы по дороге гранатамы наглушыл рыбы кг. 12 рыбца Мы хорошый закусон прыготовили А вечером готова переправа и мы переехали в Буковину Ночевали в одной деревне в которой много хорошых девчат.

28 мы прыбыли в Городенко где я напылся как сапожник а ночю ходил с пакетами по всему городу иская адресатов а город не знаком

29 марта выехали на передовую в г. Тулукмач Часов в 2 мы доехали до Тулукмача где сразу на нашу машыну набросились мистера и начали швырять бомбы потом с пулеметов прочесывать. Но нечего он не сделал вокруг хаты побил а мы не вредимы и вот только улетел мы на машыну и айда Но вдруг видим уже метров 300 от нас мистера пикируют на нас Я на ходу прыгнул с крыла машыны на дорогу и сразу засверкали в меня в глазах разрывные пули которые рвались 3 м. от меня и на них было противно смотреть З боку меня загорелась солома и стала догорать до меня тут мистера ушли считая что они с нами разделались но оказалось что они даже ни кого не ранили Только в машыне один бак пробили с маслом».

–Тут нашему водителю Роговскому повезло. Мы успели разбежаться, а он упал под заднее колесо. Кузов весь изрешетило, а у него ни единой царапины. Разрывные крупнокалиберные пули не ранили – если уж попадала, то сразу насмерть. Даже винтовочная разрывная, скажем, зацепит руку – словно секирой отрубит её. Шитикову простая пуля ударила в спину, пробила лёгкие, и он остался жив. А я видел солдат, которым разрывная крупнокалиберная пуля попадала в то же место, так в спине – только дырка, а всю грудь разрывало.

И во время и после атаки самолёта мы старались сразу не подниматься. Лучше уж вместе с соломой гореть. Во-первых, от осколков – верная смерть. А во-вторых, чтобы пикировщики побыстрее улетели, надо было притворяться мёртвым – если немец видит, что внизу ещё кто-то шевелится, он будет атаковать до тех пор, пока боеприпасы не кончатся. А вскочишь, побежишь – значит, не только себя, но и других подвергнешь быть убитыми.

«…За маскировав машыну мы двинулись пешком на передовую где горела вся деревня Только вышли за город здесь показалось 45 трамбовщиков (двухмоторные немецкие бомбардировщики.-Г.Л.) и начали фуговать нам прышлось лежать целый час нельзя было поднятся А ночю прыбыли мы в деревню Клубовцы где был передний край вся деревня горела и сейчас здесь дым был и дышать было трудно

30 марта Сегодня мы с Шитиковым нашли много немецкого сыру витамин це Сидим п'ем а кругом такой грохот просто ад Катюшы шыпят а нам покуда работы нет Нас м-р направил на огневые но по дороге по которой мы пошли простреливал Тигр и нам прышлось ползти по кувету в котором было много грязи и битые мадяры. Самолетов чортова уйма зажгли последние дома которые догорают Мы вышли в густой лес и пошли лесом Солнце зашло и пошол густой снег от которого ничего не видать за два метра К 11 ч. вечера мы добрались до деревни Вербовцы в которой остались до утра».

–В начале войны, после того как видели окровавленные трупы только что убитых, многие есть не могли. А теперь мы к трупам относились, ну, как к брёвнам. К стрельбе, бомбёжке тоже привыкаешь – когда долго находишься на передке. Смерть всё время рядом с тобой ходит. Ты её постоянно видишь в ста, десяти, в одном метре от себя. И всё же о своей смерти не думаешь. Не можешь представить, что вот так вдруг пуля войдёт в твоё сердце – как только что вошла в кочку перед тобой…