Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

«Прорвав оборону мы стремительно двинулись вперед прыследуя фрицев которые здаются в плен в этот день продвинулись 45 кл. Ночю ходил в разведку Темно хоч глаз коли по пахоте ели ноги переставляли Липнет грязь к ногам Каждая нога весит пуда тры».

–Сорок пять километров за один день, да ещё по бездорожью – это был очень высокий темп наступления.

Немцев, которые сдавались в плен, мы не убивали. Последнее время так их даже не охраняли. Бывало, наш командир роты давал старшему группы военнопленных записку о том, что столько-то человек он направляет в тыл. Однажды я подхожу с такой запиской к немцам, спрашиваю: «Кто тут у вас командир?». Они вначале не признавались, думали, командира расстреливать будут, ну – как у них. Когда же спросишь: «Кто у вас коммунист?», коммунистов находилось много. Тогда все немцы хотели быть коммунистами… И вот эта группа идёт самостоятельно до самого лагеря. Если их кто-то останавливает, они показывают выданную им записку, и их с миром отпускают дальше.

– А были такие, кто мстил пленным?

– Конечно, были. И немало. Один раз из-за пленного, которого мы взяли в поиске, меня чуть танком не задавили. Свои же танкисты. На передке мне приказали отвести его в штаб корпуса. Пожилой. На фашиста не похож. Видно, что сельский мужик. Мне по дороге всё рассказывал, что у него «кляйне киндер». Я ему по-русски отвечаю, что «для кляйне киндер ты слишком стар». А он мне объясняет, мол, женился поздно. Но я ему не верил, потому что знал: он боится меня… Если один автоматчик ведёт куда-то в лес, значит расстреляет. Вот и пытался меня разжалобить.

Только я его из леска вывел, а тут танки с пригорка спускаются. В это время они как раз выдвигались к передней линии. И вдруг один танк на полной скорости поворачивает в нашу сторону. Из открытого люка механик матом кричит. Я вначале не сообразил, а потом вдруг понял: хочет немца задавить. А ты, славянин, мол, отойди. Оставались какие-то метры… А он как летел, так и летит. Я прыг в сторону. Смотрю, и немец за мной! Танк – мимо…

После этого немец уже не отходил от меня ни на шаг. А как появлялись танки, крепко цеплялся за мою руку и прятался за спину. Так вышло, что, взяв в плен немецкого солдата, я потом защищал его своей грудью.

Привожу его в разведуправление корпуса. Там сидит дежурным молодой лейтенант. А меня в полку предупредили, чтобы в штабе корпуса я обязательно взял расписку о приёме пленного. А то не засчитают…

Стал я лейтенанту об этой расписке толковать. А он и слушать меня не хочет:

– Отведи к оврагу и расстреляй.

– Зачем, товарищ лейтенант? Ведь брали в поиске…

– А куда я его дену? У меня людей нет – некому пленных охранять.

– В таком случае, если вам не нужен контрольный пленный, я поведу его назад.

– Конечно, не нужен. Он – рядовой, а мы таких много уже допросили…

Но я знал, что в полку его тоже некуда деть, и стал упрашивать лейтенанта, рассказывать, с каким трудом брали его, как разведчики чуть не погибли в этом поиске… Наконец, лейтенант молча подписал уже заготовленный бланк расписки в приёмке пленного и повёл немца куда-то во внутренние комнаты штаба. Что было с ним потом, я не знаю.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 21 марта 1944 года:

«Жители села Ново-Мыиск, Ровенской области, рассказали о зверствах немецко-фашистских захватчиков: «Тяжёлые страдания и неслыханные издевательства пережили мы за время фашистской оккупации. Гитлеровские изверги нагло заявляли, что украинцев они не считают людьми. В первые же дни оккупации нашего села немцы отобрали у крестьян землю, которую им дала советская власть после присоединения областей Западной Украины к УССР. Землю вместе с посевом захватили немецкие колонисты. Гитлеровцы вконец разорили всё население и обрекли его на голодную смерть. Немецко-фашистские палачи замучили и расстреляли многих ни в чём не повинных жителей нашего села». (т. 6, с. 141–142)

«22 марта Продолжаем прыследовать немцы бросают все машыны повозки з грузами и нам достаются хорошые трофеи ром всевозможна жратва нашы танкы с флангов обходят перерезают дорогу а по за дорогой грязь чорт сам не проедет и немцы бросают машыны пытаются убежать сами но здесь пехота тут как тут На одном прывале нам обявили тревогу в руже немецкие автоматчики шли в контратаку но оказалось они прышли здаватся человек 200 в этот день мы продвинулись 40 кл».

– Как поступили с этими пленными?

– У нас в полку охранять их некому было, а при штабе танковой бригады для этих целей существовало специальное подразделение. Поэтому мы отправили пленных в штаб бригады. К тому времени в бригаде их было уже тысячи полторы.

Из трофеев брали в основном еду или выпивку, в качестве игрушек – немецкие пистолеты. Когда попадалось барахло, складывали его в мешки и – в машину. Бывало, столько натащим этих мешков, что в кузове самим места не оставалось. Тогда создавалась так называемая нейтральная комиссия, которая проверяла мешки и всё, что «не нужно для войны», выбрасывала за борт. В этом случае оставались только одеяла, чтобы ночью можно было укрыться. А в Польше у нас много было перин, на которых хорошо спать и сидеть в дороге.

Но ничего такого, чтобы лично присвоить, тем более отправить домой, не брали. Даже в мыслях этого не было. В Польше, например, одеяла хорошо шли на самогон. Кстати, на самогон меняли и свои плащ-палатки. А зачем она была нужна, если под дождём в ней за час промокаешь? Родимая солдатская шинель спасала нас и от холода и от дождя.

Из машин забирали аккумуляторы и запчасти. Оставшееся растаскивали местные жители. Бывало, едешь по тылам через несколько дней после того, как здесь прошли наши войска, и видишь, что от машин почти ничего не осталось.

Трофейное оружие тоже использовали. К примеру, много летало "мессершмиттов" с ярко нарисованными большими звёздами – чтобы наши зенитчики их не сбивали. Мы применяли немецкие мины. Правда, они были 119-миллиметровые, но из наших 120-миллиметровых миномётов ими можно было стрелять не прицельным огнём, а по площадям.

«23 марта Мы подошли к городу Чиртков в котором немцы организовали оборону но не долго держалась эта оборона за два часа город был взят и в городе осталось много разных трофеев Машыны танкы склады разные Я первый попал в военгородок где немецкие казармы были Там был готов завтрак тарелки с супом стояли на столе. Они даже не успели позавтракать. И сейчас они шагали в глубокий наш тыл под конвоем За городом много машын бросил около 3 тысяч эту автоколону обошли наши танкисты и всех шоферов какие не сдавались в плен перебили а их было здесь негде было пройти да и генерала какого то хлопнули На машынах было разное барахло которое они награбили в советских жытелей кур жывых свиней словом все что им попадало под руки Словом всякой разности здесь было много но а нам больше нечего и не надо выпить закусить и больше ничего».