Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

– Такой наградой все мы, конечно, гордились. Это же было признанием наших заслуг. Но свою медаль «За отвагу» я носил в кармане, как и другие ребята. Только те, кто находился подальше от передка, цепляли награды на грудь. И мы поцепили бы… Но как под обстрелом поползёшь, если у тебя на гимнастёрке медали?

Из оперативной сводки Совинформбюро за 29 октября 1944 года:

«На территории Чехословакии южнее города Ужгород наши войска в результате упорных боёв овладели городом и крупным железнодорожным узлом Чоп.

В Венгрии, западнее города Сату-Маре, наши войска вели наступательные бои…

На других участках фронта – поиски разведчиков и в ряде пунктов бои местного значения…

Огромные потери немецких войск на советско-германском фронте вынуждают гитлеровцев идти на самые крайние меры. Немецкое командование закрывает авиационные школы, а курсантов направляют на фронт, в пехоту… Пленные солдаты 407-го полка 121-й немецкой пехотной дивизии Гейнц Шприк, Руди Блошке и Гельмут Шуман рассказали: «Мы учились в лётной школе. В июле, когда до выпуска осталось всего лишь три недели, нашу школу закрыли. Всех недоучившихся лётчиков направили в лагерь и заставили проходить пехотную подготовку… Зачисление такого большого количества лётчиков в пехоту произвело на нас потрясающее впечатление. Мы поняли всю безнадёжность положения немецкой армии и бессмысленность дальнейшей борьбы». (т. 7, с. 230-231)

«31 октября Загорелся дом в нашей суседкы т.е. в моей знакомой Я бегал тушыть обгорел как хуй руки пожег фуфайка брюкы погорели. Но кое чего спасли Дом, сарай, и даже забор все сгорело до тла, и суседка выходить жыть на другой конец деревни. Туда трудно пробраться там патрули ходят но она пообещала ходить сама до суседкы т.е. где я жыву, а во избежании того чтобы ее не поймали патрули будет оставатся здесь ночевать чего мне и нужно Алло!!!».

– После отбоя наступал комендантский час и всякое передвижение по населённому пункту запрещалось как нам, так и местным жителям. Требовался специальный пропуск или знание пароля на эту ночь. И правильно. Тогда особенно свирепствовали бандеровцы – можно было запросто нарваться на выстрел из-за угла, на нож или на вилы.

Под Гданьском случилась такая трагедия и в нашем полку. Ребята поехали рыбачить на озеро за несколько километров от села, в котором стоял полк. Задержались до комендантского часа, а пароля не знали и пропусков не имели, поэтому решили заночевать в ближайшем от озера доме. Утром в полк вернулся один старшина. Он и рассказал, как всё было.

Ночью старшина вышел из дома по нужде. Вышел по глупости без оружия. А тут бандеровцы. Старшина упал в яму и затаился. Бандеровцы дом подожгли и уже никого живым из него не выпустили.

Повезло при этом не только старшине, но и мне. Накануне, узнав, что я профессиональный рыбак, эти ребята заезжали за мной. Но меня на месте не оказалось. Они немного подождали и уехали.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 29 ноября 1944 года:

«Перебежчик солдат 349-й немецкой пехотной дивизии Казимир П. заявил: «Я житель города Познань… Девятнадцатого октября этого года немецкая полиция устроила в городе массовую облаву. Полицейские врывались в дома и хватали всех мужчин. Когда меня привели во двор полицейского участка, там уже было около трёхсот человек. Ночью нас под конвоем увезли в Кенигсберг и разместили в казармах. Через несколько дней в казармы пришёл немецкий полковник и обратился к нам с речью. Он сказал, что отныне мы являемся солдатами немецкой армии и должны защищать Восточную Пруссию. Я слушал полковника и думал: неужели немцы полагают, что мы, поляки, забыли их злодеяния в Польше, забыли, что Германия была и остаётся самым злейшим врагом польского народа? Неужели тупые фрицы в самом деле думают, что мы, поляки, будем воевать за немцев? При первой же возможности я перешёл на сторону русских войск. Польское население с надеждой смотрит на Восток. Поляки знают, что Красная Армия скоро освободит их от фашистского рабства». (т. 7, с. 269)

«1 ноября после вчерашнего пожара ходил сегодня в баню. Выстирал свое обмундирования и сам помылся а то был как чорт в саже. Покуда постирал то я все пальцы постирал. Как они те бабы стирают? Но зато выстирал всем на дыво все удивлялись чистой работой.

2 ноября Сегодня так кое какие делишки а остальное время читал сочинения Никитина».

– Да, жестокая фронтовая действительность была такой, в которой солдат мог превратиться в дикое, озверевшее существо. Мог, но не превратился. Мы любили петь. И любили читать. А читали всё подряд. Потому что достать хоть какую-то книгу было очень трудно. Но если уж книга попадала нам в руки, зачитывали до дыр.

К примеру, я долго не расставался с толстым сборником рассказов Михаила Зощенко. Его читали и перечитывали все ребята из нашего отделения. Книгу часто давал и миномётчикам в дивизион, где служил Лях. И Лях знал, что отвечает за неё головой. Книги мы берегли, как оружие.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 1 ноября 1944 года:

«Ещё в начале войны 8-го июля 1941 года Советское Информбюро опубликовало показание немецкого офицера, который сообщил, что задолго до нападения Германии на Советский Союз гестапо заготовило большой ассортимент «описаний зверств большевиков». В ходе войны все эти фальшивки пускали в ход… Ефрейтор 43-го пехотного полка 1-й восточно-прусской дивизии Фенбонт сообщил: «В середине октября гестаповцы начали снимать кинофильм о зверствах русских войск в Восточной Пруссии. Переодетые в русскую форму немцы бьют стёкла, ломают мебель, режут скот и поджигают дома… Этот фильм скоро будет готов. Говорили, что Геббельс очень торопит и требует, чтобы фильм был выпущен на экран как можно быстрее». (т. 7, с. 235)

«3 ноября Читаю Никитина а вечером был в своих ребят в лесу которых давно не видел(во 2-м дивизионе миномётного полка, в отделении, которым командует Лях.-Г.Л.) . Они жывут как хомякы».

– Почему «как хомяки»?

– Мы, разведчики, всегда располагались поблизости от штаба полка, а точнее – от дома или блиндажа, в котором находился командир полка. В своём расположении мы являлись как бы личной охраной комполка. Он нам очень доверял и следил за тем, чтобы разведчики были всегда рядом. Поэтому мы жили, как правило, в лучших условиях, чем миномётчики в дивизионах, которым часто приходилось ночевать в землянках или даже просто в траншеях.

Из оперативной сводки Совинформбюро за 3 ноября 1944 года:

«Пленный ефрейтор 390-го немецкого полка Алоиз Штольц рассказал: «21 октября подполковник Хармс зачитал нам перед строем приказ по полку: …каждый командир отделения обязан расстреливать на месте солдат, оставляющих свои позиции. Если командир отделения нарушит этот приказ, то он должен быть расстрелян командиром роты. Командирам батальонов предоставляется право расстреливать командиров рот, которые попустительствуют солдатам. Солдаты, задержанные за пределами своего подразделения, будут немедленно доставляться в штаб полка. Там каждый пятый будет расстрелян. После этого Хармс огласил фамилии первой группы расстрелянных солдат в количестве двадцати человек». (т. 7, с. 238)