Валерий Мясников - Неизвестная солдатская война

– Когда после ареста отца в 37-м году я скрывался в Батуми, на одной из улиц произошёл такой случай. Иду и слышу крики, а потом выстрелы. Народу собралось много. Подхожу, спрашиваю: «Что случилось?». Один грузин отвечает: «Дурной собака убили». Все вокруг одобряли, что застрелили бешеную собаку, говорили о том, что бешеная собака не имеет права на жизнь.

На работе в госпитале, вообще в жизни Маруся вела себя обыкновенно, ничем особо не отличалась от других девушек.

«Правда я таких женщын не советую убивать Они очень полезные для мужчин все отдаст Но а мне такой и надо было Через нее я вылечился так быстро Я лутше всех жыл в палате продуктов госпитальских я не кушал и все мне завидовали и советовали чтобы я с ней расписался Я им отвечал на чем я буду розписываться на залупе чтоли. Все знали что я безпрызорный родни у меня никакой нет (это я им такую баланду пустыл) и мне больше нечего не остается как жыть у ней и все поэтому тащит мне У меня правда иногда аж голова кружытся. Хуй с ней пусть мечтае что угодно я все вижу как сквозь стекло чего она думае. Но это все нечево, а подошло то время что мне выписыватся и она узнала что мое ранение попадае домой. Вот то здесь мне и дало подумать как мне отвязаться. Я решыл обратно хитрыть Своего доктора попросил чтобы она прыписала морской воздух Вот она мне, и прыписала жыть тры месяца в Новоросийске Туда мне и билет дали Ну это мне стояло блатом который носила сама же Маруся. Ну а как извесно я не поехал в Новоросийск а слез в Стиблиевке.

Комисовали меня 5 июля до 12 июля шли прощания все это время я ей только обещал без конца. Когда я прыеду чего будем делать и как жыть будем. И вот 12 июля ночю я уежаю все связано она меня провожает до станции. Прыехали на станцию она все время плачет Незнаю чего или того что я уежаю или того чтобы поскорей сматывался Пасажыры на это обратили внимание Некоторые смеются некоторые сожалеют. А я хоч бы скорей оторваться А поезд как нарочно на час опаздывает И на конец состав подошол Она вцепилась прямо зубами в мои губы я чуть не крыкнул, и поскорей побежал в вагон а сумку забыл в нее. Тогда в же она через окно передала мне. Она думала что я от волнения забыл сумку а я от радости. И вот этим и кончилась любовная драма назад вертаться в Харьков я некогда не думаю так как я там головы не забыл Правда сын или дочь но это она угробит сатана полосатая».

– Не думал я тогда, что судьба снова сведёт меня с Марусей и, кстати, всё в том же Харькове. А произошло это так.

В Харькове жил мой младший брат Мишка. В 50-м году он позвал меня к себе подзаработать – тогда шофёры требовались везде, а в колхозе платили мало, точнее, вообще не платили, только ставили в ведомостях палочки, которые назывались «трудодни». Ну, я и подался. Шоферили мы с Мишкой на кондитерской фабрике, возили сахар.

Заметил я, что вокруг Мишки стали вертеться какие-то незнакомые мне люди и всё уговаривают его «доить корову». Какая корова? И почему Мишка должен её доить? Я на него насел: признавайся! Он и признался.

Когда мешок с сахаром берёшь за углы как за коровьи соски и дёргаешь его, сахар из мешка высыпается в заранее проделанную дырку. Оказывается, эти тёмные люди «доили корову» в одном условленном месте, куда Мишка заезжал по пути с железнодорожной станции на фабрику.

Мне стало страшно. Тогда за килограмм украденного сахара давали сразу десять лет тюрьмы. А тут такое. Я, конечно, знал, что Мишка вором не был, а пошёл на это с голодухи – на те деньги, что мы зарабатывали за баранкой, прокормить семью было очень трудно. Написал я заявления «по собственному желанию» от своего и от Мишкиного имени и отнёс их начальнику отдела кадров.

А в тот день, когда мы собирались уезжать из Харькова, я решился-таки повидать Марусю. И раньше об этом думал, но, честно говоря, боялся нашей встречи. Встретился с ней около её дома. Поговорили просто как старые знакомые. Она рассказала, что вышла замуж, и, кстати, показала своего мужа, который якобы только что пошёл на работу, – от её дома по улице, действительно, шёл какой-то мужчина. Так и не знаю, правду она тогда говорила или нет. Встреча была короткой. Я пожелал ей семейного счастья, на том и расстались.

С другими фронтовыми девушками, кроме харьковчанки Маруси, видеться после войны не доводилось. Может быть, конечно, где-то дети мои есть… Но если бы знал точно, где они, нашёл бы обязательно. Нашёл бы!.. Любыми путями!..

«14 июля Я слез в Таганроге решыл навестит сестру Зою которой не видел 11 лет Ну встреча извесно какая бывает. Я думаю каждому прыходилось когда небудь встречаться с родными которых давно не видеш Сестра меня попросила чтобы я пожыл в нее дня тры Я согласился. Познакомила меня со своей подругой Марусей. Маруся мне понравилась и мы сней вечерухой пошли в кино оттуда я ее проводил домой Оказывается она суседка Чехова и кто мог думать что я по суседски с Чеховым буду и......... Марусю С таким великим писателем я провел тры ночи по суседски.

15 июля Ночю я розпрощался с Зоей а Маруся проводила до станции Я сам ее попросил а то я плохо дорогу знал. К утру я был в Ростове в Ростове обычно зделал пересадку и взял курс на Кубань перед вечером я прыехал на ст. Кавказскую Здесь не медля пересел на краснодарскый поезд и покатил ближе к своей родине в вагоне розговорился с солдатами Н.К.В.Д. Они меня розспрашывали за Германию за бои под Берлином Я им охотно отвечал розказывал, и не доежая Краснодара разулся чтобы ноги отдохнули а сам сразу уснул».

– Молодые были солдаты. Да если б и не молодые, то тоже не знают о жизни на передке. Просто потому, что я их там ни разу не видел. Побывать на передней линии им пришлось только тогда, когда мы в сорок первом отступали и отступали так, что догоняли отряды НКВД. Фронтовики обычно ненавидели энкавэдэшников и милиционеров. Среди нас даже поговорка такая была: ты человек или милиционер?

«В Краснодаре проснулся за сапогы а их хуй был портянкы одни осталысь Я портянкы в карман и вылез на перон ато поезд шол в Новоросийск Эх ебаный народ на такую подлость гады пошли просто нищенство Но здесь мне не хуй розгадывать. Я сел на Ахтарскый поезд и утром без никаких проишествий босиком портянкы в кармане выгрузился в Тимашевке Сейчас же пересел в вагон на Стеблиевку забился в самый угол шенель у головы и стал до сыплять».

– Из госпиталей мы выходили кто в чём. Из последнего, харьковского, я вышел в обычных солдатских брюках, стоптанных кирзовых сапогах, а рубашку мне дали короткую и почему-то чёрного цвета. Наверное, от какого-то умершего железнодорожника досталась. Шинель б/у да такая подлая, что, видимо, ни один солдат в ней на передке ползал. А своих вещей я, конечно, не получил. Особенно жалко было добротные трофейные сапоги и новый солдатский ремень…