Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

– Приедем домой, пойдём в «Победу», – делая маленький глоток, говорил Слава. – Клуб так называется, знаешь, может? Вот оторвёмся!

– Ага, пива наберём, рыбы сушеной, – затягиваясь сигаретой, мечтательно вторил Сашка, – с тёлками какими-нибудь замутим…

– Да. А если кто вдруг из нас первый в полк уедет, то давай договоримся, встречать другого надо будет с песней «Пора домой» из «Сектора Газа» и шампанским, – Макаров передал бутылку Щербакову.

– Была бы возможность, отдал бы все заработанные деньги вместе с наградами и прямо в тапочках отсюда домой ушел, – старлей задумчиво смотрел на далекую серую полосу хребта в лучах багрового заката.

Там, за хребтом, где-то далеко, текла мирная жизнь. Жизнь, ради которой им приходилось быть здесь.

К началу осени пошли дожди, порой льющие больше суток, отчего грязь в батальоне стояла непролазная. Из федеральных войск в городе остался только 2 МСБ, находящийся теперь в распоряжении коменданта Грозного. Про вывод опять никакой информации. Мало того, батальон стал готовиться к зиме. В подразделения выдали печки, зимнюю одежду и начали вести подготовку техники к переводу на зимний период эксплуатации. Дрова, которые заготавливали всё лето и надеялись, что они не пригодятся, по ночам теперь пришлись очень кстати.

Щербаков до сих пор жил в «Титанике» с наклоненным полом. Большой вагончик пришлось перегородить надвое, чтобы лучше обогревалась оставшаяся жилая площадь. В «спальне» стояла печка-буржуйка, железная труба которой выходила в проделанное в окне отверстие. Её недостающую вертикальную часть сделали из стеклопластиковой трубы РПГ-27. В свободное от службы время Щербаков лежал в вагончике и слушал купленное за 100 рублей на рынке китайское радио «Toys», похожее на маленькую зеленую мыльницу. Почти такое же у него сгорело в Шелковской, проработав три дня. После того как сели батарейки, радио подключили к танковому аккумулятору так, чтобы на клеммы приходило 3 вольта. Теперь его можно было слушать круглосуточно, но ловило оно только музыкальную радиостанцию «Юность» и переговоры лётчиков, заходивших на посадку или взлетавших с аэродрома Северный.

На Северном организовали переговорный пункт для военных, но там всегда толпилась большая очередь, её можно порой отстоять, а потом еще и не дозвониться домой. Поэтому Александр редко выбирался с другими офицерами позвонить, тем более денег на это практически никогда не имелось. Двести рублей, привезённые начфином из полка, Щербаков и другие офицеры танковой роты сразу сдали на День танкиста, выпадающий на воскресенье 10 сентября. Командиру роты Абдулову удалось каким-то образом на Терском хребте в роте обеспечения «отмутить» 200-литровую бочку масла двигателя, на вырученные за неё деньги закупили алкоголь, свежее мясо, фрукты и овощи для праздника.

К вечеру воскресенья основную часть офицеров батальона пригласили за праздничный стол, теперь расположенный в большой ротной палатке, потому как дождь мог полить в любой момент. Но пару дней на удивление стояла ясная погода, и грязь уже успела засохнуть. Старшим (и трезвым) в танковой роте оставили прапорщика Петрова. Застолье прошло весело, со свежими шашлыками. Под конец для всех приготовили сюрприз – за неделю до празднования бойцам танковой роты был отдан приказ найти как можно больше ракетниц, «сигналок» и цветных дымов для праздничного салюта. И вот, когда солнце начало прятаться за Терский хребет и офицеры в очередной раз вышли из душной палатки покурить на свежий воздух, по сигналу солдаты-танкисты устроили грандиозный праздничный салют из всего собранного за эти дни. Снизу ОМОН поддержал ракетницами и трассирующими очередями, наверное, тоже знали про праздник. Салют и мероприятие всем очень понравились. Как всегда, танкисты не ударили в грязь лицом, еще больше укрепив к себе уважение со стороны других подразделений.

В середине сентября командир роты старший лейтенант Олег Абдулов уехал домой в отпуск. За старшего Олег сначала хотел оставить старлея Щербакова, но тот «отмазался», сказал, мол, пусть кадровые офицеры опыта набираются, а он в армии служить после дембеля не будет, и ему это ни к чему. В общем, командовать ротой назначили лейтенанта Макарова. Слава был очень ответственным и требовательным к личному составу, поэтому трудностей с руководством ротой у него не возникло. Так же проходили построения, занятия, обслуживание техники и ночные дежурства. А Олег на Терском хребте ещё две недели ждал попутный эшелон, прежде чем наконец уехал домой в Волгоград.

Дожди шли всё чаще, к ним добавились туманы. Так в сырости, слякоти и скуке прошел сентябрь. Из развлечений только выезд старшим колонны водовозов или редкие зачистки совместно с ВВ и ОМОНом. Очередная такая зачистка планировалась на начало октября. Соседние поселки Катаяма и Ташкала, расположенные в Старопромысловском районе Грозного, должны блокироваться подразделениями 2 МСБ, дальше в ход вступают «вованы» и омоновцы. По оперативным данным, в поселках прятались боевики, оставшиеся в Грозном и притворявшиеся мирными жителями. Ночами они часто устраивали диверсии, минируя дороги, обстреливая блокпосты или дома грозненцев. Террористы заходили со стороны внутренних или федеральных войск, чтобы дискредитировать органы правопорядка, снайперы боевиков также не давали покоя. Выдвижение в район Ташкалы и Катаямы назначили на 6 утра.

Вечером, накануне зачистки, в дверь вагончика Щербакова постучали. На пороге стоял прапорщик ремвзвода Саня Воробьев по кличке Мегамозг и симпатичная, лет около тридцати, снайпер Наденька. В руках Мегамозг держал пакет с пивом, водкой и закусью, Наденька с неразлучной СВД.

К Сане Мегамозгу в его вагончик Щербаков и Макаров порой заглядывали «на огонек», потому как в ремвзводе проще что-нибудь «намутить» на пиво, а Саня водил дружбу с танкистами и этим пивом с ними делился. Наденька была контрактницей, приписанной ко 2 МСБ инструктором по снайперской стрельбе. В первую чеченскую, несколько лет назад, у неё в Грозном погиб муж, и она, оставив дочку у бабушки в Прохладном, записалась по контракту мстить за супруга. Посему, Наденьку хлебом не корми, дай пострелять на зачистке.

Щербаков поначалу отказывался пить, типа, завтра с утра вставать, но в результате согласился выпить пива, и они втроём просидели полночи. Наденька пила водку наравне с Мегамозгом, отчего светлые глаза снайперши становились с каждым разом всё страшнее и её пронзительный взгляд невозможно было выдержать. Она рассказывала, как мечтает купить себе улучшенный прицел ночного видения и НАТОвский спальник с подогревом, с ним в засаде можно лежать сколько угодно долго. В ногах Наденьки, обутых по случаю непролазной грязи в резиновые сапоги фиолетового цвета, стояла верная снайперская винтовка с деревянным прикладом, изрезанным полосками. Каждая полоса – мёртвый боевик.