Александр Черваков - Две стороны. Часть 3. Чечня

В предрассветных сумерках и густом тумане колонна готовилась к выдвижению. «Приедем, ещё посплю», – подумал Щербаков, залезая в люк. Наконец колонна выстроилась на раскисшей дороге и двинулась вниз, в сторону Старых Промыслов.

Третий танковый взвод вместе с 4 МСР под командованием капитана Дмитрия Кушнировича растянулся по южным окраинам поселка Катаяма, расположенного в Старопромысловском районе, в нескольких километрах от ППД батальона. Где-то на востоке поселка заняли оборону другие мотострелковые роты, а с запада и севера район зачистки окружили внутренние войска.

Утро выдалось хмурым, порой срывался мелкий дождь и понизу стелились белесые обрывки тумана. На восточной окраине Катаямы мотострелки пятой роты обнаружили виноградные лозы, опутавшие старый, покосившийся от времени забор. Среди пожухших виноградных листьев кое-где проглядывали гроздья черного, наполовину осыпавшегося винограда. Один из бойцов решил насобирать остатки ягод. Подойдя к забору, он стал срывать редкие гроздья и складывать их в снятую со своей головы каску. Когда каска почти доверху наполнилась подвядшими виноградинами, из глубины поселка раздался винтовочный выстрел. Пуля попала в горло солдата чуть выше бронежилета, пробив его шею навылет и раздробив позвоночник.

Пехота сразу начала стрелять в сторону частного сектора, откуда раздался выстрел, не разбирая, кто там, боевики или мирные жители. По приказу «Прекратить огонь!» стрельба затихла, так ведь и невиновных можно пострелять. Туда сразу перебросили ОМОН. Убитого солдата, которому оставалась неделя до дембеля, оттащили на свои позиции, а у забора осталась лежать его каска с рассыпанным в бурой крови виноградом.

Четвертая рота жгла костры, пытаясь согреться. В конце длинной улицы посёлка Катаяма показалась белая «Волга» ГАЗ-24, быстро приближавшаяся к позициям роты. Заметив машину, мотострелки оживились, выбежали на импровизированный блокпост, состоящий из нагромождения старых шин, и начали стрелять в воздух, давая понять водителю остановиться. Но «Волга», не снижая скорости, неслась к блокпосту. Решив, что это боевики прорываются из окруженного района, мотострелки открыли по машине огонь на поражение. До блокпоста оставалось метров пятьдесят, когда пули стали дырявить кузов и лобовое стекло автомобиля. ГАЗ-24 резко тормознул и остановился. Из машины врассыпную кинулись дети и несколько женщин, водительская дверь не открылась. Огонь сразу прекратили и, не отводя автоматов от автомобиля, медленно двинулись к нему. Подойдя ближе, бойцы увидели сидевшего за рулем чеченца в милицейской форме. Он склонил набок голову, пытаясь руками остановить кровь из раны под ключицей. Пуля прошла навылет и застряла в водительском сидении.

– Ты чего не останавливался? Мы же в воздух сначала стреляли! – заорал на милиционера Кушнирович! – Щас бы всех тут положили! Тут зачистка идёт!

– Да я сам милиционер, гантамировец. Семью вёз, поближе подъехать хотел, – прохрипел чеченец.

– Ага. Подъехал.

По обеим сторонам дороги голосили пришедшие в себя женщины и дети, их никого не зацепило. От выстрелов в танке проснулся Щербаков, вылез наружу и, захватив автомат, побежал к «Волге».

– В госпиталь его надо срочно, – сказал капитан подбежавшему старлею. – До наших ближе всего, они в Ташкале стоят.

– Давай его на «Волге» и отвезём, – сказал Щербаков. – Не на танке же.

– Давай, только чур я за рулём! На заднее сиденье перелазь, – сказал Кушнирович чеченцу и открыл дверь водителя. – Щас мы тебя быстро домчим. Ты тоже что ли со мной? – обратился он к Александру.

– Да чего тут делать? Стоим тут без толку. Тебя прикрою, если что, – поправил ремень автомата лейтенант. – Павлов, ты за старшего! – обернувшись в сторону танка, крикнул он сержанту-танкисту. – Я быстро.

Чеченцу помогли сесть назад, окровавленное водительское сиденье накрыли куском брезента и помчали по раскисшей дороге в сторону Ташкалы, где на время зачистки стоял медвзвод. Подъезжая к Ташкале, офицеры услышали предупредительные выстрелы. Машина сбавила скорость, Щербаков, открыв окно, запустил в небо зеленую ракету – «свои».

Раненого осмотрел старший прапорщик Румянцев, наложил повязку и сказал, что милиционера нужно вести в грозненский госпиталь. Поехали искать госпиталь, находившийся в Ленинском районе Грозного, недалеко от комендатуры. Госпиталь нашли, но пока сдавали раненого, местные позвонили в комендатуру, мол, федералы застрелили милиционера. В результате приехал УАЗик из комендатуры, и офицеров повезли к коменданту города, а «Волга» осталась на территории госпиталя. С комендантом Грозного генерал-майором Приземлиным разговаривал капитан Кушнирович. В результате на том же УАЗике офицеров доставили к их позициям в Катаяму. Ближе к вечеру военная операция завершилась и подразделения 2 МСБ вернулись в пункт своей теперешней постоянной дислокации.

Через неделю поехали на зачистку в один из микрорайонов Старопромысловского района. Два танка 3-го взвода вместе с мотострелковым взводом расположились во дворе под стенами разрушенных пятиэтажек. Зачистка затянулась, и пришлось остаться на ночевку. Всю ночь жгли костры в пустых квартирах пятиэтажки, расположившись на первых этажах. Дым выходил в разбитые окна, наполовину заложенные кирпичами. Щербаков с командиром мотострелкового взвода старшим лейтенантом Вологжаниным Игорем коротали вечер за разговорами.

Ночью контрактник, забывший поставить автомат на предохранитель, случайно прострелил ногу наводчику щербаковского танка. Ранение оказалось тяжелым, и наводчика срочно пришлось по вымершему черному городу везти на трансмиссии танка в госпиталь, находившийся на аэродроме Северный. В более близкий госпиталь, расположенный в районе комендатуры, не поехали – не смогли сразу найти дорогу в темноте, а путь на Северный знали как свои пять пальцев. Успели.

После стали выяснять, как так случилось. Солдаты, свидетели происшествия, пряча глаза, говорили, мол, снаряжали магазины, у кого-то пуля упала в костёр и, взорвавшись, попала в ногу. Контрактника никто не выдал.

Утром приехал начальник штаба майор Станкевич, разобраться, что произошло.

– Значит, говорите, ночью обстрел был и пуля попала в ногу? – скептически глядя на хмурые, не выспавшиеся лица лейтенантов спросил Станкевич.

– Так точно, товарищ майор. Обстрел.

– Ну вы тогда в объяснительной так и пишите, чтобы у вас потом разногласий не было. А то и вам по шапке прилетит, и пацан раненый ничего не получит. А так – ранен в боевых действиях, – сказал начштаба и уехал.

Собрали всех причастных к случаю солдат, объяснили «политику партии», чтобы у всех показания сходились, и в объяснительной написали версию, выданную майору. А раненого танкиста с Северного сначала отправили из Чечни в другой госпиталь долечиваться, а потом раньше срока на дембель по ранению.