Дэвид Шефф - Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына [litres]

Пока Ник был в реабилитационном центре, мы с Карен взяли в библиотеке книги о наркозависимости, чтобы прочитать их Дэйзи и Джасперу. Мы изо всех сил старались убедить детей делиться с нами всем, что их волнует, проговаривать вслух свои чувства. Мы встречались с их учителями и обсуждали, как у них дела в школе. Пока, как нам сказали, у них все было хорошо.

В декабре стационарная программа в нью-йоркском отделении «Хазельдена» закрылась. Организация, которая продолжала вести амбулаторную программу на Манхэттене, во всем обвинила экономическую ситуацию: она была не в состоянии заполнить три дюжины коек в своем здании платными пациентами. У Ника сохранялось настороженное отношение к району Залива, так как он ассоциировал его с метамфетамином, поэтому он решил переехать в Лос-Анджелес, чтобы жить поближе к Вики. Это решение поддержал и его консультант-психолог.

«Херберт-Хаус», общежитие для выздоравливающих наркозависимых, в Калвер-Сити представляет собой ряд побеленных веселых бунгало, скрытых зарослями бугенвиллий и роз, с маленькими верандами, на которых стоят диванчики и кресла-качалки. Все они выходят во внутренний двор, вымощенный кирпичом, с пальмами, столами для пикника и садовой мебелью – в общем, это нечто вроде Мелроуз-Плейс для наркозависимых.

Ник переехал, и ему там понравилось. Он подружился с другими пациентами. Особенно близкие отношения сложились у него с руководителем программы, сердобольным человеком по имени Джейс, посвятившим свою жизнь помощи наркоманам и алкоголикам. В «Херберт-Хаусе» требовалось соблюдать строгие правила проживания и выполнять обязанности по хозяйству. Кроме того, резиденты должны были посещать ежевечерние собрания. Ник также участвовал в амбулаторной программе, встречался с новым психиатром и работал с другим наставником из общества анонимных алкоголиков – Рэнди. Вместе с ним Ник совершал долгие велосипедные поездки по Тихоокеанскому шоссе. У Рэнди были ярко-голубые глаза, он не притрагивался к наркотикам более пятнадцати лет. Ник сказал, что Рэнди вдохновляет его своим примером, «показывает, какой может быть здоровая жизнь».

По телефонным разговорам складывалось впечатление, что это прежний Ник, нормальный Ник, Ник в здравом уме. Трудно было поверить, что этот Ник и тот обдолбанный наркоман, которого я видел недавно, один и тот же человек. Мне казалось, что путем проб и ошибок, а также благодаря долгим месяцам, проведенным в «Хазельдене», поддержке персонала в «Херберт-Хаусе», амбулаторному лечению, собраниям анонимных алкоголиков, помощи Рэнди и товарищей по общежитию Ник нашел удачный вариант комплексной программы реабилитации. Насколько я могу судить по информации, полученной от исследователей этой проблемы, подобную программу следовало бы сделать доступной для всех мет-зависимых.

Друзья Ника из общества анонимных алкоголиков помогли ему найти работу лаборанта в «Промисис», еще одном известном центре реабилитации наркозависимых и алкоголиков, расположенном в Малибу. Он возил пациентов на собрания и приемы у врачей, раздавал лекарства и оказывал другую помощь консультантам центра. Работа приносила ему моральное удовлетворение. Он помогал другим, и это помогало ему самому.

В июле Нику исполнился двадцать один год. Чтобы отпраздновать это событие, я полетел к нему в Лос-Анджелес. Был теплый летний день, когда я заехал за ним в «Херберт-Хаус». Ник запрыгнул в машину. Мы обнялись. Казалось, он полностью пришел в себя. Двадцать один год – это важная веха в жизни каждого человека. Для родителей это тоже важная веха. А для меня это было просто еще одно чудо.

Карен не сразу смогла сказать, что готова увидеться с ним. Кроме того, мы не позволяли ему видеться с Джаспером и Дэйзи, не хотели снова их травмировать. Мы до сих пор разрывались между страхом и любовью. Мы хотели защитить Дэйзи и Джаспера, но ведь они любили его, и он любил их. И снова мы мучились вопросом: как узнать, когда мы сможем полностью доверять ему?

В конце лета я повез Карен и детей на долгожданную встречу с Ником в Лос-Анджелес. Семья воссоединилась на пляже, где Ник, Джаспер и Дэйзи строили замки из песка и играли в полосе прибоя. После этого мы начали приезжать к нему в выходные. Мы были у него на работе, и он познакомил нас со своими коллегами, которые явно обожали его, а он – их. Он показал нам еще один пляж, уединенное место около Малибу, к которому нужно было спускаться пешком по крутой тропе. В другой раз мы прошли по каньону в компании с его матерью и собаками отчима – Пейсоном и Эндрю (Ник их выгуливал) – и поднялись по тропе к смотровой площадке, откуда открывался потрясающий вид на окрестности от Голливуда до океана. Мы встречались с ним на набережной Венис, где он ждал нас со своим гоночным велосипедом, и вместе ехали по набережной, останавливаясь, чтобы понаблюдать за работой граффити-художников и упражнениями тяжелоатлетов. Как всегда, мы посещали музеи и галереи – выставку группы «Роял Артс Лодж» в Музее современного искусства и выставку работ Ника Таггарта в «Энглз-Гэллери» в Санта-Монике, где были выставлены тысячи фотографий его жены и сподвижницы Лауры Купер, которую он фотографировал перед ее пробуждением каждое утро на протяжении тринадцати лет. Обычно мы ели в одних и тех же ресторанах, в корейском или в крохотном суши-баре, где громко звучала музыка регги. Б о льшую часть времени мы проводили на пляже и, как всегда, часто ходили в кино. Ник уже посмотрел «Трио из Бельвилля», но пошел еще раз, потому что хотел, чтобы Джаспер и Дэйзи тоже его посмотрели. После кино Джаспер с Ником запели с индийским акцентом, подражая персонажам рекламного ролика, который крутили перед фильмом.

Начал Ник:

– Все билеты на фильм проданы, мой супруг?

Джаспер отвечает:

– Читра, моя королева, я воспользовался услугами «Фанданго».

Ник продолжает:

– Мое счастье как прекрасная поэма.

Джаспер:

– Я принесу попкорн.

Ник звонил часто. Мы тепло общались по телефону. Иногда просто болтали ни о чем, иногда о том, как идет его выздоровление. Постоянно разговаривали о книгах и фильмах. Особенно о фильмах. Мы с нетерпением ждали возможности поговорить, после того как один из нас посмотрел новую работу кого-нибудь из наших любимых режиссеров: Спайка Джонза, Дэвида Расселла, Тодда Солондза, братьев Коэнов, Пола Томаса Андерсона, Уэса Андерсона, Педро Альмодовара или Роберта Альтмана, а также все, что было снято по сценариям Чарли Кауфмана. Я рекомендовал ему фильмы, которые стоит взять напрокат, например «Реки и приливы», или он давал нам советы: посмотреть фильм Франсуа Озона «Восемь женщин» и его любимый на тот момент – «Горькие слезы Петры фон Кант» Фассбиндера. «Ты читал статью Энтони Лейна о новом эпизоде “Звездных войн”?» – однажды спросил Ник. И дальше он зачитал вслух: «И еще, пока мы находимся здесь, что за странные синтаксические конструкции? Самый светлый ум галактики, это очевидно, и тем не менее выражается как экскурсант, приехавший на один день и пользующийся потрепанным разговорником. “Я надеюсь, прав ты. Чертов отдых дай мне”».