Эдиге Валиханов - Кенесары

Как продукт чисто кабинетных планов, Дуников-ский тут же отменил все те новшества, которые изобрел Лебедев и которые давали ему большое преимущество. Лебедев наладил четкую шпионско-разведывательную сеть, которая была полностью уничтожена Дуниковским. Вместо этого он решил взять себе в советники только тех высокородных султанов и знаменитых родоправителей, которые, как он думал, относились к его задаче, к его личности и в целом к царскому правительству с большим почтением и искренностью. На самом деле этого не было, и, по сути, отряд Дуниковского и он сам оказались в полном неведении относительно расстановки сил, когда вышли в этот поход. Это позволило Кенесары совершать постоянные нападения на своих противников, брать в плен казаков, крестьян, захватывать скот и вовремя уходить с добычей в районы своих ставок. Однако как ни медленно двигался господин Дуниковский, все же в середине июля он оказался уже недалеко от аулов Кенесары.

Как отмечают многие военные обозреватели того времени, Дуниковский проявил удивительную беспечность, и это ему оказало очень плохую услугу. Кенесары, постоянно ведя разведывательные бои и держа противника в боевом напряжении, сам не терял надежд, нападая на разные аулы приверженцев режима, угоняя оттуда скот и т. д. В это время у него назрело решение одним махом отомстить властям и всем тем, кто пособничал властям, за плен своей жены и своих близких. И, как свидетельствуют историки того времени, в ночь, когда весь отряд спал беспечным сном младенца, Кенесары напал на лагерь, перерезал всех султанов, их детей, биев и почетных ордынцев чиновного авангарда и, оставив в живых только двадцать человек раненых, вернулся в степь. Среди убитых были султаны: Искандер Талкуджин, Санали Мурзагалиев, Мухамидьяр Биченов. Разумеется, в донесении самого Дуниковского писалось о том, что отряд потом очень быстро начал настигать мятежников и как бы рассеивать их по степи. На самом деле полковнику Дуниковскому следовало бы признать, что его отряд потерпел серьезное поражение. Кроме того, именно в эти летние месяцы Кенесары Касымов со своими единомышленниками постоянно нападает на аулы противника, разоряет их, угоняет скот, убивает людей. Наконец, многие аулы вынуждены были откочевывать за линию фронта.

В ряде документов писалось о том, что при каждом нападении Кенесары с ним была тысяча воинов, а в некоторые моменты даже до четырех-пяти тысяч человек. Именно в эти летние месяцы Кенесары Касымов находился в зените своей славы. Во-первых, он теперь был полновластным ханом, который распоряжался судьбами своих подданных, во-вторых, он теперь был и всесильным ханом, который мог противостоять русскому оружию, царским чиновникам и даже генералам. Известно, что отряд Дуниковского должен был соединиться с отрядом генерал-майора Жемчужникова. Таким образом, против вора, разбойника и мятежника, которого в какой- то степени не принимали всерьез, были посланы наиболее важные военные чины, среди которых был и генерал-майор Жемчужников. А фактическое поражение Дуниковского, то есть возвращение его из похода ни с чем, сыграло свою роль. Теперь Западно-Сибирские власти, так же как и власти самой империи, были весьма озабочены действиями Кенесары Касымова. Отныне это был не локальный герой, герой местных легенд, — это был действительно мятежник и бунтарь, которого необходимо было быстро ликвидировать. А то, что его четыре-пять тысяч вооруженных сподвижников, умело ведущих партизанскую войну без огнестрельного оружия, могут стать серьезным препятствием при дальнейшем продвижении войск, прокладывании торговых путей, хорошо поняли золотопогон-ные офицеры. Поражение одного из противников Кенесары Ахмеда Джантюрина вызвало в среде казахского общества огромное уважение к самому хану Кенесары.

Но военное счастье очень мимолетно, и потому уже в сентябре 1844 года Кенесары обращается к председателю Оренбургской комиссии генерал-майору М. В. Ладыженскому с просьбой о возвращении его плененных родственников. Да, в этом письме видно, что Кенесары Касымов как бы даже извиняется перед тем самым Ладыженским, которого он в свое время мог даже третировать. Изменились обстоятельства, изменилась за это время и сама жизнь. В сороковые годы XIX века Россия стремительно выходила на передовые рубежи в борьбе за колониальное господство. И эти рубежи не были приграничными или завоеванными, как вновь приобретенные территории, — это были рубежи политические, экономические, это были рубежи абсолютизма, который достиг наивысшего своего расцвета в период правления Николая I.

Кенесары в своем письме решил использовать уловки восточного правителя: он пишет, что такие люди, как Баймухамед Айчуваков, Арслан Джантюрин и Ахмед Джантюрин, не сумели совершить нападения на него и его людей, но и они этим не оскорбились, не рубились саблями и не стреляли в них, дабы не прогневать царя. Это была еще одна небольшая хитрость. Понятно, что царь совершенно не одобрял Кенесары, понятно, что и Кенесары это знал. Однако упоминание царя не помешало бы ему и на этот раз. Тем самым он противопоставил такие могущественные фигуры степи, какими были Бай-мухамед Айчуваков, Ахмед Джантюрин и Арслан Джантюрин, самой администрации. Указал Кенесары и на то, что Лебедев разгромил в селе аулы батыра Байкадама, как он пишет, «близкого мне человека», после чего «мне оставалось предположить, что милость надобно ждать от одного бога, от русских начальников ее не дождешься. Потому я решился кое-что сделать». А решился Кенесары ни много ни мало, как довести свою просьбу о том, чтобы ему дали возможность спокойно жить, до самого императора. При этом один из подчиненных администрации мулла Яманчин должен был выступать посредником.

Уже к сентябрю 1844 года Кенесары находился в затруднительном положении. Как показали некоторые лазутчики из казахов, которые всегда выискивались, в ведении Кенесары имелось всего до 300 кибиток, то есть аул Кенесары был к этому времени уже совсем небольшим, и, как пишут, при нем состояли султаны: Чукбут, Кудайменды, Иржан и Наурызбай, также простые киргизы, называемые батырами: Джике, Джанайдар, Сатек и Чокман. Это были самые близкие люди Кенесары, его сподвижники и единомышленники, оставшиеся в народной памяти. Так, например, именем Жеке-батыра и до сих пор в горах Кокчетау называется одна из скал. Необходимо сказать, что имена всех этих батыров и таких людей, как Ержан, Наурызбай, Кудайменды, стали нарицательными и постоянно упоминаются с именем самого Кенесары или его других сообщников.

В том же сентябре 1844 года Кенесары получил ответ от М. В. Ладыженского, к этому времени уже председателя Пограничной комиссии и известного в тех краях человека. Ладыженский писал, что Кенесары сам виноват в том, что ему не оказывается никакого содействия со стороны ни Сибирского, ни Оренбургского ведомств: «Вспомните, что за восемь лет перед этими противозаконными действиями вашими в орде Сибирского ведомства в течение трех лет нарушался порядок. Целый округ, дотоле богатый, обнищался, скитались по местам бесплодным, много погибло людей, много утратилось достояния ваших соплеменников, отклоненных от должного повиновения законной власти». Но что это была за власть такая законная, которая постоянно обирала людей посредством налогов и повинностей, при любом удобном случае совершала нападения на казахские аулы. В своем письме Ладыженский заявлял, что он не в состоянии оказать содействие Кенесары в получении каких-либо милостей со стороны государя императора. Вместе с тем Ладыженский указывал на то, что за благопристойное поведение многие родоначальники получают поощрения от царских властей, за особые заслуги награждаются медалями, различного рода премиями. Ладыженский, разумеется, не упоминал о том, что все эти родоначальники, все эти подвластные султаны большей частью получали свои награды за счет коррупции, взяточничества, за счет подкупа чиновников самых различных рангов — от простых подношений до великолепных коней, которых они дарили чиновникам. В своем письме М. В. Ладыженский полностью отказывал Кенесары в том, чтобы помочь ему в какой-то степени оправдаться перед высшими слоями империи. Он писал: «Скажу вам, султан, откровенно, я с охотой принял бы участие в вашей просьбе, если бы вы сами дали бы мне на это повод вашими поступками в мое управление ордой. Поступками, которые ясно доказывали бы вашу покорность, искреннее раскаяние в содеянном зле и преданность Российскому правительству». Тем самым Ладыженский предлагал полное повиновение мятежному султану, главной целью которого было создание самостоятельного и независимого государства.