Эдиге Валиханов - Кенесары

Неустрашимость самого султана Касыма передалась его сыновьям. Его сын Кенесары так писал о родовом гнезде султана Касыма: «Касым-султан был самым младшим из тридцати сыновей хана Абылая, у него было две жены. От первой жены было шесть сыновей: Саржан, Есенкелди, Агатай, Бопы, Кочек и Кенесары, от токал (его второй жены) Наурызбай был один». По некоторым версиям, у Касыма было десять сыновей; доподлинно известно, что в семье были еще Усен, Муса и Абулгазы.

Султан Касым всегда был на острие политической борьбы по претворению в жизнь своей программы. Так, когда в 1839 году от Сибирской линии в сторону степей были выдвинуты 37 воинских команд в различных направлениях по укреплению созданных приказов, это вынудило султана Касыма с несколькими десятками тысяч семейств уйти на юг и юго-запад на пограничные с Кокандом территории.

Султан Касым постоянно продвигался по степи, по сути, единолично возглавив народно-освободительное движение. И в зависимости от обстановки он то уходил в кокандские пределы, то возвращался в родной Казахстан.

Отдельные исторические документы свидетельствуют о его в целом гуманном отношении к военнопленным, к противнику, о более его высокой цели, чем только уничтожение военной силы противника. «Отец Кенесары Касым, услышав о захвате их (имеется в виду захват пленных. — Э. В.), тотчас встречал, вел к себе. В короткое время они делались ему верными. Он доверил одному из них распоряжаться домашними людьми и наружным хозяйством, а другому поручил находиться безотлучно при его юрте. Все имение, какое он имеет, состояло в руках пленного и ни в чем совершенно не было ему отказа». То, что поручения давались русскому человеку, военнопленному, свидетельствует о высокой цели султана Касыма, о его благородстве, унаследованном от отца. И так же, как его сыновья, султан Касым столкнулся с коварством и скрытой ненавистью кушбеги. Находясь в плену у кушбеги, военнопленный, простой русский солдат, вместе с Касымом горестно переживал свою судьбу, и вот что он изложил впоследствии в своих показаниях: «Часто, когда Касым захворал, посещал он и наведывался о здоровье его. Из посторонних входить никто не смел, караул был строгий. Через месяц он сделался жестоко больным и помер. Тело его по небытности беклербека стояло целый месяц не похороненным, по прибытии же беклербека положили в Азрет». Это рассказ военнопленного Першина. Действительность оказалась более интересной, чем сухие архивные документы. Оба военнопленных, и Першин, и другой, Лобанов, прожили в плену у султана Касыма два с половиной года и пользовались большим уважением среди людей, поднявшихся на борьбу с режимом. Кроме того, что им доверили ответственные дела, султан Касым хотел их женить на русских женщинах, попавших в плен к нему, и обязывался заплатить за это требуемую сумму и дать имущество. У Першина было и казахское имя — Акжол. Похоронен султан Касым был в Пантеоне казахских ханов в мечети Ходжи Ахмеда Ясави, и тем самым ему были возданы почести как благородному сыну Абылай-хана, и он покоится там же, где его знаменитый отец. Коварство и благородство сопровождали всю жизнь и сыновей Касыма, погибших за свободу и независимость Казахстана.

Нет источников, которые бы подробно описывали внешность султана, но в нем проступают черты типично монгольские, свойственные всем чингизидам. С монгольскими чертами были и сыновья султана Касыма, ранее погибшие от рук ташкентского кушбеги, Саржан и Есенкелди, да и сам Кенесары внешне походил на отца: среднего роста, с мощной шеей, с искрометными глазами. Так описывается внешность Кенесары Касымова: «Кенехан был сухощав, среднего роста, с толстой шеей. У него было смуглое живое лицо, сверкающие орлиные красноватые глаза и раздувающиеся ноздри. Небольшие усы и густая заостренная клином бородка желто-бурого цвета. Он говорил мало и держался сурово и спокойно, с большим благородством. На голове он носил окаймленный кундузом небольшой меховой тумак. Поверх одежды был наброшен серый чекмень, вышитый из верблюжьей шерсти, а под ним он надевал шубу на меху выдры. Рубаха и штаны были у него белые домотканые». На первый взгляд внешность Кенесары не представляла собой ничего необычного, но не она выделяла его из других. В степи немало встречалось очень энергичных людей с горячим непоседливым характером, живым восприятием жизни. У Кенесары Касымова возобладала самая сложная и четкая черта характера — его страстность, направленная на высшую идею, идею создания своего государства. Именно эта идея двигала им на протяжении всей его жизни. Так уж повелось, что общий интерес к личности Кенесары был выражен в описании его воинских подвигов, его умении держать на высоте воинское искусство. По-видимому, завороженность документальными источниками не позволила высветить эту черту его устремлений, его главную идею. Идея отражала важнейшее состояние его могучего духа и воли. Эта идея двигала им на протяжении более двадцати лет, с того времени, когда он вошел в самостоятельную жизнь.

Надо отметить, идея создания казахской самостоятельной государственности была конкретизирована во всех сферах его деятельности. Но так сложилось, что на первый план вышло его военное искусство, которым отличались все степняки и которое можно назвать врожденным чувством бойца.

Иначе и быть не могло. Кочевники в былые времена создавали свои государства на стремени коней, в седле. Для них было важным покорить пространство и время, стать абсолютно свободными, ибо чувство свободы тоже было одним из врожденных качеств степняков. Многомерность мира часто измерялась кочевниками степенью свободы, а уж в каком обличье она для них была — это лишь производное. Куда важнее было противоречие свободы, беспредельной и абсолютной, с ограниченностью пространства, где жили совершенно другого склада люди. И только поступательное и неуклонное совершенствование всей жизни человека приводило к поиску новых путей общения, к созданию всечеловеческого сообщества.

На пути к свободе степняки вырабатывали свои собственные нормы поведения и ценности, фиксированные затем в обычном праве. Неземная жажда свободы, когда исчезает и как бы сжимается в одну точку пространство, если они подвержены непрерывному движению на конях, тоже быстро превращалась в духовную жизнь, где ключевой становилась вербальная культура. Слово было такой силой, которая могла остановить кочевника и даже повернуть назад всю его, казалось, непреодолимую вооруженную массу, лавой летящую на конях. К слову по своему могущественному воздействию примыкало музыкальное искусство. И многие кюи казахов завораживают как раз этой силой мощного и непрерывного потока, свободно падающего на струны души.