Виктор Иванов - Мальчишки в бескозырках

Вот знаменитое баковое орудие… На левом борту крейсера расположена радиорубка. Именно отсюда 25 октября 1917 года в 13 часов радиостанция крейсера передала обращение В. И. Ленина «К гражданам России!», в котором сообщалось о свержении Временного правительства и переходе власти в руки рабочих и крестьян. Адресовано это обращение было: «Всем, всем, всем!»

Вскоре мы настолько хорошо изучили корабль, что могли сами отвечать на вопросы экскурсантов. На набережной около «Авроры» всегда толпятся люди. И уж, конечно, немало мальчишек. Мы же, нахимовцы, сходя на берег или поднимаясь по трапу на борт крейсера, ловили на себе завистливые ребячьи взгляды, и это заставляло нас с особой четкостью отдавать честь кормовому Краснознаменному Военно-морскому флагу. Ну как тут не преисполнишься гордости за то, что тебе доверено жить и учиться на таком корабле?!

В утренние часы, сразу после побудки, мы делали зарядку на верхней палубе, а потом бежали умываться. После завтрака начиналась учеба. В октябре один из воспитателей предложил сократить зарядку, а высвободившееся время посвятить хождению на шлюпках по Неве.

Вначале мы восприняли это с энтузиазмом, но потом, когда похолодало, хождение на шлюпках превратилось в муку. Тут же появились «сачки», благо на корабле много укромных уголков, где можно надежно спрятаться. Как-то «сачканул» от зарядки и я. Забрался с товарищами в теплую сушилку, которая располагалась внутри кожуха средней трубы крейсера. Тепло, уютно. Сидим в темноте, травим байки, ждем, когда наши на шлюпках возвратятся. В это время главстаршина Сапрыкин обходил жилые кубрики в поисках любителей тепла и уюта. Интуиция привела его и в сушилку. Открывается полукруглая железная дверь трубы, и мы из темноты видим голову старшины. Разговоры сразу же стихли. Мы насторожились. Разумеется, Сапрыкин разговоры услышал, но в темноте никого не смог разглядеть. Все же кое-кого из нас он узнал по голосу. Делая вид, что он нас видит, Сапрыкин скомандовал:

— Ну, сачки, выходите! Вот ты, Иванов, что ждешь? Ну-ка, выходи!

В ответ мертвая тишина. Позвав еще раз, старшина умолк. Как мы и рассчитывали, входить в сушилку он не стал. Дело в том, что мы находились между трубой и кожухом. Труба широкая — несколько метров в диаметре. Если бы старшина пошел вокруг трубы, а мы его на фоне открытой двери хорошо видели, мы бы успели выскочить с другой стороны. Это понимал и Сапрыкин, потому и объявил:

— Ну ладно, не хотите выходить, вам же хуже будет. Я закрою сушилку на замок и пойду за мичманом Семеновым. Это будет вам стоить пару лишних нарядов вне очереди!

Старшина закрыл сушилку, повесил на нее замок и ушел. Мы озадачились: что делать? Наиболее отчаянные головы предлагали выбираться наружу по трубе. На кожухе трубы и с внутренней и с наружной стороны приделаны железные небольшие скобы. Кинулись мы на эти скобы, но здравый смысл подсказал: это авантюра. Крейсеру пятьдесят лет, и неизвестно, не проржавели ли эти скобы; да и высота труб на «Авроре» двадцать метров. А нужно не только подняться изнутри, но и при всем честном народе, на виду ленинградцев спуститься с внешней стороны трубы. От этого плана мы отказались. Стали кричать, чтобы кто-нибудь открыл. На наше счастье, мимо сушилки пробегал матрос из команды крейсера.

— Что кричите? — спрашивает.

— Открой, друг, кто-то пошутил и запер нас на замок.

Ничего не подозревая, матрос взялся за висячий замок. Как мы и предполагали, ключа у старшины не было, и он просто накинул замок на дверь. Так мы оказались на свободе!

Перед уроками меня вызвал мичман Семенов и спросил, почему я не был на зарядке. Не дрогнув ни единым мускулом объяснил, что был в шлюпке.

— А в сушилке не сачковал? — спросил мичман, подозрительно глядя на меня.

— Что вы, товарищ мичман!

— Ну смотри, Иванов, если замечу, что сачкуешь, — из гальюна вылезать не будешь.

С мичманом шутки плохи. Это мы знали. И я очень скоро стал самым ярым физкультурником.

Многие из нас увлекались фотографией. Больше всего фотографировали в последний год учебы, как бы чувствуя расставание. Немало снимков сделано на «Авроре». И сейчас я смотрю на эти любительские фотографии, и передо мною оживают те далекие дни. Май 1950 года. Все четыре класса нашей роты высыпали на верхнюю палубу. Все в синем рабочем платье, в бескозырках. Перед фотоаппаратом разместились кто где. Облепили все надстройки фок-мачты, даже площадку впередсмотрящего. Вижу и себя. Обхватил руками прожектор, высоко на надстройке.

Наша жизнь на «Авроре» по-настоящему подготовила нас к службе на современных боевых кораблях, дала нам настоящую флотскую закалку. И не только флотскую. Ведь мы жили на легендарной «Авроре»! Уже одна эта мысль поднимала в наших душах революционный дух, воспитывала преданность Родине. Этому способствовали и многочисленные встречи с авроровцами — участниками революции. Частым гостем у нас был первый комиссар крейсера Александр Викторович Белышев. Машиниста Белышева в 1917 году матросы избрали председателем судового комитета и выдвинули представителем от крейсера в Центробалт. 24 октября 1917 года Петроградский военно-революционный комитет назначил Александра Викторовича комиссаром «Авроры». Под его руководством крейсер совершил переход к Николаевскому мосту. Моряки захватили мост, не дав юнкерам его развести. Это помогло отрядам Красной гвардии перебраться с Васильевского острова в центр города для участия в штурме Зимнего дворца. Именно по команде комиссара Белышева «Аврора» произвела свой исторический выстрел.

После революции Александр Викторович работал рабочим-механиком, затем окончил Промакадемию, занимал различные административно-хозяйственные посты.

Посещали крейсер многочисленные делегации из всех уголков Союза, из многих стран мира.

На «Авроре» мы становились не только военными моряками, но и гражданами страны.

В январе 1949 года мне исполнилось восемнадцать лет. Я получил открытку-приглашение:

«Гражданин Виктор Петрович Иванов. Уполномоченный исполкома райсовета по 65-му избирательному пункту извещает Вас, что помещение для выборов народного суда 7-го участка Петроградского района находится в офицерской кают-компании крейсера «Аврора».

И хотя в открытке сообщалось, что выборы производятся с 6 часов утра до 12 часов ночи, мы ожидали, когда откроется наш голосовательный пункт, с пяти утра. К 6 часам 30 минутам все совершеннолетние нахимовцы проголосовали.

В училище нам запрещалось курить. Запрет совершенно правильный, но… Судите сами: разница в возрасте среди одноклассников доходила порой до четырех лет. У меня, например, из-за войны был двухлетний перерыв в учебе, а у таких, как Игорь Кириллов, — все четыре. Поэтому к выпускным экзаменам некоторым было по семнадцать лет, а то и все двадцать.