Леонид Дроздов - Петр Машеров: падение вверх

А немецким оружием любили похвастать и другие партизанские командиры, например Иван Захаров. Машеров сумел удивить новое руководство бригады не только своим внешним видом. Лагерь был пуст. Практически все бойцы, кроме работников хозяйственного взвода, находились на тактических занятиях по разведыванию гарнизонов противника. Отряд под командованием начальника штаба лейтенанта Петра Гигилева только через некоторое время вернулся в расположение лагеря. Комиссара бригады Александра Романова впечатлила дисциплинированность и подтянутость бойцов.

Романов обратил внимание и на то, что Машеров говорил негромким голосом, но слушались его беспрекословно. Порадовали комиссара и настроение людей, и налаженная политическая работа. Он был поражен, как писал полковник Игорь Судленков, высокой командирской требовательностью Машерова. Казалось бы, учитель физики, молод, без военной подготовки , но строгость к себе сочеталась в нем с такой же строгостью к подчиненным [135] Судленков И. Забвению не подлежит // Во славу Родины. 2014. 11 апр. . В общем, организационные способности у Машерова были налицо. Однако эта дисциплина далась ему ох как нелегко. Временное объединение с «сергеевцами» посеяло зерно вольности и в его отряде. Некоторые бойцы допускали непозволительные вещи. Вот что об этом пишет родная сестра Машерова:

«Дисциплина в отряде им. Щорса была… очень строгая, военная. Все беспрекословновыполняли распоряжения командира. Не было никаких выпивок, никакого мародерства, т. к. за это строго карали. Первые попытки в этом плане были так пресечены, что в последующем, в течение всех военных лет, ни у кого не возникало даже мысли нарушить требования командира» [136] Пронько О. М. Указ. соч. С. 145. .

Получается, попытки выпивок и мародерства все же имели место, но были « так пресечены », что повторять печальный опыт больше никому не захотелось. Ключевые для понимания этой фразы сестры Машерова слова « так пресечены » и « строго карали ». Но она не говорит прямо, в чем заключалась эта кара. Надо полагать, подробности были настолько шокирующими, что Ольга Мироновна решила обойтись общими формулировками, не вдаваясь в подробности.

Однако избирательных методов повествования сестры Машерова придерживаются не все авторы. Например, И. Судленков детализирует подробности установления Петром Машеровым «очень строгой» дисциплины. Вот характерная ситуация:

«Один из партизан самовольно покинул отряд, напился и пытался связаться с полицией, распространяя об отряде различные слухи. Был пойман и расстрелян. За воровство продуктов и пьянство был расстрелян партизан А. Кудрявцев, такая же кара за мародерство постигла партизана Д. Кошемеченко» [137] Судленков И. Забвению не подлежит // Во славу Родины. 2014. 11 апр. .

Фамилия первого из провинившихся партизан не называется. Возможно, если факты подтверждали его вину, в его случае решение было верным, поскольку излишняя болтливость грозила смертью многим другим.

О втором известно, что он воровал картофель из партизанских запасов, чтобы выгнать самогон. Насколько это «преступление» заслуживало смертной казни — судить не нам. Однако сейчас за такое не расстреливают. Впрочем, вступая в партизаны, каждый давал клятву неукоснительно выполнять приказы своих командиров и начальников, строго соблюдать воинскую дисциплину и беречь военную тайну. Заключительные слова клятвы и вовсе звучали зловеще, партизаны признавали полную власть своих командиров над собой:

«А в случае, если же я по своей слабости, трусости или по злой воле нарушу свою клятву и предам интересы народа, пусть умру позорной смертью от рук своих товарищей».

Слова этой клятвы, сказанной перед товарищами, скреплялись собственноручной подписью партизана [138] Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 — июль 1944). Документы и материалы: в 3 т. Минск: Беларусь, 1967. Т. 1. С. 5. . А знаете, мой вдумчивый читатель, что здесь больше всего смущает? Как судьбы всех этих людей мог вершить двадцатичетырехлетний парень?! Достаточно ли у него было жизненного опыта? Ведь после расстрела ничего нельзя было исправить. Расстрелять человека — не сводку Совинформбюро с ошибками переписать. Расстрел — не отменить, человека — не воскресить.

Трудно сейчас судить, чем руководствовался молодой Машеров, вынося смертные приговоры. Возможно, беспокоился о судьбе товарищей, которые в силу обстоятельств становились заложниками безответственных партизан. А может, исходил из принципа, что война все спишет. Или просто насаждал свой авторитет: бей своих, чтобы чужие боялись. Этого уже не узнать, свидетелей не осталось.

В аналогичных ситуациях тот же Александр Романов, человек, который серьезнейшим образом повлиял на дальнейшую карьеру Машерова, подобных методов не придерживался. Полковник И. Судленков в связи с этим пишет:

«В памяти Романова остался эпизод, когда он разбирался с партизанами, которые нашли за деревней самогонный аппарат и двенадцать бутылок первача. Не удержавшись, пригубили и под хмельком вернулись в расположение, где развернулся штаб бригады. Отделались строгим внушением: уж больно хорошие хлопцы были» [139] Судленков И. Забвению не подлежит // Во славу Родины. 2014. 17 апр. .

Несмотря на грубейшее нарушение воинской дисциплины, в этом случае никаких дисциплинарных взысканий, тем более расстрела, не последовало. Все ограничилось, попросту говоря, нагоняем. Весьма показательный пример, не правда ли? Но вот что настораживает, даже в этой ситуации: критерием для оценки поступка партизан выступает характеристика «хороший». «Уж больно хорошие хлопцы были», — замечает биограф А. Романова. Согласитесь, это слишком оценочная категория, чтобы, принимая решение о жизни и смерти человека, руководствоваться исключительно ею.

Но вернемся к вопросу о человечности. А. Романов в воспоминаниях рассказывал о многочисленных фактах переманивания бойцов из одних партизанских отрядов в другие. Иногда оно носило массовый характер. Порой инициировались подобные переходы командирами отрядов, а поощрялись на уровне секретаря Россонского райкома партии. С военной точки зрения такие поступки квалифицировались не иначе как дезертирство. А наказание за дезертирство во все времена было одно — расстрел. Однако в большинстве случаев никто из бойцов не пострадал.

Так все же чем можно оправдать расстрел за ведро картошки? Тем, что страна находилась в состоянии войны? Но война не отменяет любви, дружбы, товарищества, взаимопонимания. Иначе она превращается в самоцель, убийство совершается ради убийства. А так быть не должно.