Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Рузвельт не торопил. В конце 1939-го — начале 1940 года время отнимали события, связанные с войной в Европе. Президент 10 мая 1940 года выступил с речью на VIII Панамериканском научном конгрессе в Вашингтоне и заявил, что «крупные достижения науки и даже искусства могут быть использованы тем или иным способом в целях разрушения либо созидания... Если хотят смерти — наука может это устроить. Если хотят полнокровной, богатой и полезной жизни — наука может дать и это... В долговременной перспективе, если необходимо, мы с вами будем действовать сообща, чтобы защитить любыми средствами и сохранить в своем распоряжении нашу науку, культуру, свободу Америки и цивилизацию...». Среди слушателей президента находился молодой ученый по имени Эдвард Теллер. Он не собирался участвовать в работе конгресса, потому что недолюбливал политику и считал политические речи пустой тратой времени. Но в этот день нацисты совершили нападение на Нидерланды, и потрясенный физик все-таки пришел на конгресс. Слушая речь, он пришел к выводу, что Рузвельт считает долгом ученого создавать совершенное оружие, которое можно использовать в случае необходимости. Теллер, долго сомневавшийся, следует ли посвящать себя изобретению новых видов оружия, отбросил последние сомнения относительно работы над атомным оружием.

В следующем месяце президент учредил Национальный комитет по научным исследованиям в области обороны в составе таких научных светил, как Джеймс Б. Конант из Гарвардского университета и председатель Карл Т. Комптон из Института технологии в Массачусетсе. Наконец интенсивные исследования в области расщепления атомного ядра, финансируемые из правительственных фондов, начались. Продвигались они медленно. К работе подключились также английские ученые, более оптимистичные в отношении результатов исследований, чем американские коллеги. В начале октября 1941 года директор Агентства по научным разработкам и развитию Ванневар Буш сообщил Рузвельту и Уоллису о точке зрения англичан: бомба может быть создана на основе урана-235, который производится в диффузной установке. Он дал ясно понять, что эти прогнозы носят предварительный характер. Президент одобрил полный обмен данных с англичанами и распорядился, чтобы политическая оценка хода исследований и полученных результатов осуществлялась ограниченным кругом лиц, состоящим из него самого, вице-президента, Стимсона, Маршалла, Буша и Конанта. Накануне Пёрл-Харбора он приказал вести работы с максимальной скоростью, но, как обычно, проявил осмотрительность. Если через шесть месяцев проект даст весомые результаты, он санкционирует использование всех наличных промышленных и технологических ресурсов страны для производства атомной бомбы.

К середине 1942 года ученые опробовали несколько различных методов выделения изотопа урана-235 и плутония. Гаролд К. Урей использовал в Колумбийском университете метод газовой диффузии; физики университета Вирджинии и «Стандард ойл компани» — метод центрифуги; Эрнст О. Лоуренс проводил в университете Беркли опыты по разделению ядра воздействием электромагнитных волн. Ученые металлургической лаборатории Чикагского университета проводили под руководством Ферми исследования плутония и планировали построить первый в мире ядерный реактор. В то время еще не хватало данных, чтобы сделать выбор между методами центрифуги, диффузии и электромагнитных волн, используемыми для выделения урана-235, и урановыми графитными реакторами и урановыми реакторами на тяжелой воде, применяемыми для производства плутония. Как утверждали, Конант обладал дерзновенным духом пионеров Новой Англии. Не уступал ему и Рузвельт — без колебаний одобрил идею ассигновать десятки миллионов долларов на создание экспериментальных ядерных установок.

Во время встречи в Гайд-Парке в июне 1942 года Рузвельт и Черчилль обменялись мнениями о ходе последовательных работ по английскому атомному проекту под кодовым названием «Тьюб аллойз». Черчилль обрадовался, когда президент заверил его, что Соединенные Штаты возьмут на себя долю ответственности за развитие проекта. Стоимость его уже превысила правительственные ресурсы, но в том же месяце президент дал указание армии заняться программой создания атомной бомбы. В инженерных войсках создали новое подразделение по руководству строительством массивных ядерных установок и секретных атомных городов. В августе 1942 года начато строительство Манхэттенского инженерного округа.

Чиновников и ученых подгоняла острая необходимость ускорить работы. Рузвельт и Черчилль знали об усилиях, которые предпринимают немцы, чтобы обеспечить себе поставки тяжелой воды — зловещий, противоестественный термин, в восприятии Черчилля. Конант, анализируя противоречивую разведывательную информацию, пришел к выводу, что немцы на год, но не больше опережают союзников.

— Задержка с реализацией проекта на три месяца, — сказал он, — могла бы стать фатальной.

Два свойства Франклина Рузвельта очаровывали и озадачивали его друзей. Одно — обожание европейской монархии и аттестация себя как одного из потомков королевской семьи; другое — способность рассуждать в конце рабочего дня и воодушевляться в процессе рассуждений. Оба эти свойства были особенно заметны весной и летом 1942 года.

Сторонние наблюдатели почти каждую неделю становились свидетелями появления в Вашингтоне или Гайд-Парке представителей монархических семей. Президент обсуждал с королем Петром зверства нацистов в Югославии; подарил противолодочный корабль наследной принцессе Норвегии Марте; беседовал за чаем с королевой Вильгельминой в ее летней резиденции в Ли, штат Массачусетс, и приглашал ее в Гайд-Парк и Белый дом, он обращался с ней как со своего рода капризной и любимой старой родственницей.

— Я потрясен смертью старушки, — признавался Рузвельт Грейс Талли с обожанием в голосе.

Появился и у Вильгельмины свой противолодочный корабль — с ее именем на борту.

Удивлялся Розенман: голландская наследная принцесса Юлиана вместе с мужем зашла повидать президента в то время, когда он напряженно работал над составлением речи, — работа тотчас прекратилась, и Рузвельт стал беседовать с гостями, как будто ему нечего делать. Хмурился Хассет (в венах у него текла республиканская кровь Вермонта): шеф, увлеченный своей ролью, охотно проводил время с представителями монарших семей. Хассету он признавался, что визиты глав государств (целая череда), особенно латиноамериканских, утомляют его из-за их несовершенного знания английского языка, иногда они даже надоедали ему. Но Вильгельмина другое дело, — ничто не заменит Минни, отмечал Хассет. Во время ее отъезда в Англию президент писал ей, что сделает все возможное для «присмотра за Юлианой и детьми». Когда Рузвельт зачастил летом на уик-энды в Шангри-Ла, дачное место в Катоктинских горах, примерно в 60 милях к северу от Вашингтона, журналисты гадали, не утомили ли его просители и полуофициальная обстановка в Гайд-Парке. Разумеется, Гайд-Парк как место отдыха не лишен недостатков. Президент стремился побывать дома главным образом на праздники — чтобы почитать, порыться в библиотеке, наметить прокладку новых дорог и посадки деревьев, — но его осаждали там посетители и телефонные звонки. Запланировал построить небольшой коттедж в холмистой местности Датчисса, чтобы «укрыться от толпы», журналисты окрестили этот проект, к неудовольствию президента, «коттеджем мечты».