Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Наиболее трудной проблемой для администрации оказалось нормирование товаров, а из этой сферы труднее всего — нормирование резины. Дело не только в ее нехватке: уменьшение ее поставок — средство ограничить пользование автомобилями и сберечь горючее; нужда в нем на Восточном побережье так велика, что УПП пришлось вводить там в 1942 году нормирование бензина. Нельсон, возглавивший в начале 1942 года Совет по военному производству (СВП), обнаружил, что через пятнадцать месяцев страна может практически остаться без резины. Хотя предпринимались энергичные усилия с целью наладить производство синтетического каучука, на эту программу работал лишь один завод производственной мощностью 2500 тонн в год. В начале лета чиновники, ответственные за военную промышленность, ощущали дефицит резины в несколько сот тысяч тонн.

Президент, которого на встрече в начале июня Нельсон и Гендерсон просили ввести нормирование горючего в целях экономии резины, высказал опасения в связи с реакцией на эту меру населения и предложил более безопасные решения, в частности кампанию по сбору отработанной резины. Казалось, ему недоставало обычной самоуверенности в решении этого вопроса.

— Теперь, полагаю, у меня столько же знаний о том, что значит сбор резины, сколько у любого другого человека в мире — конгрессмена, журналиста, и не только у них, — говорил он репортерам. — Но я не знаю, кто прав. Вот перед вами, — говорил он, указывая на себя под всеобщий смех, — величайший эксперт по этому вопросу в Соединенных Штатах, и он не знает!

Зато Рузвельт отлично знал, как общаться с людьми. Вскоре он выступил по радио — раскрыл негативные последствия дефицита резины простыми словами и на наглядных примерах; призвал население нести в ближайшие приемные пункты использованную резину — старые автопокрышки, плащи, садовые шланги, обувь на каучуковой подошве, резиновые шапочки для ванн, резиновые перчатки. Около 450 тысяч тонн резиновых изделий было собрано менее чем за месяц, но этого хватило лишь на короткое время.

Конгресс подгонял президента. Законодатели приняли закон об учреждении Агентства по поставкам резины во главе с директором, наделенным широкими полномочиями. Их торопили жажда действий, страх перед нормированием бензина по всей стране, рост настроений в обществе в пользу назначения царей производства, которые могли бы преодолеть все препятствия. Рузвельт наложил вето на законопроект, мотивируя свой шаг тем, что новый орган помешает централизованному руководству СВП. Но, признав теперь, в начале августа, что необходимо принять жесткие меры, он объявил в своем послании, обосновывающем вето, о создании комиссии для изучения проблемы в составе Конанта, Комптона и Баруха в качестве председателя, после того как верховный судья Стоун отверг проект создания комиссии в другом составе. «Вы всегда приходили на помощь во время испытаний, не попробуете ли помочь еще раз?» — спрашивал Рузвельт Баруха в письме; включая в комиссию старого приверженца жестких мер, он знал, что получит от Баруха рецепты жесткой политики. Так и случилось: тот предложил президенту нормирование резины и горючего, увеличение производства синтетического каучука и влиятельного администратора, ответственного за производство и поставки резиновых изделий, в руководство Советом по военному производству.

В конце лета 1942 года Рузвельт, казалось, проигрывал борьбу против инфляции. С апреля стоимость продовольствия по свободным ценам росла на 3 процента в месяц. Взметнувшиеся вверх темпы роста зарплаты серьезно мешали антиинфляционным мерам. Выпуск облигаций добровольного военного займа дал значительную сумму денег, но их было недостаточно. Конгресс отказывался содействовать двум типам мер, которые президент считал основными, чтобы реализовать программу стабилизации, — налогам и контролю за ценами на продовольствие.

Для борьбы с инфляцией на ряде направлений Рузвельт использовал свое влияние главы исполнительной власти, но проявил мало усердия в наиболее чувствительной, особенно в год выборов, политической сфере — контроля заработной платы. Не имея четких указаний Белого дома относительно проведения политики в области заработной платы, СВП действовал от случая к случаю. По мере роста цен на продовольственные продукты представители профсоюзов в нем требовали повышения зарплаты. Представители предпринимателей возражали, опираясь на поддержку бизнеса и фермерских лоббистов. Затянувшиеся споры на металлургических предприятиях, не входящих в стальную корпорацию («Малая сталь»), в начале лета чуть не взорвали СВП, но его члены пробили решение о повышении почасовой зарплаты на 15 процентов в целях компенсации 15-процентного роста стоимости жизни в период между январем 1941-го и маем 1942 года.

Несмотря на вопли с обеих сторон, «Малая сталь» дала базовую формулу для решения споров по зарплате. Но политика в этой сфере оставалась либеральной. СВП мог выносить решения лишь по ставкам зарплаты в спорных случаях; он был уязвим перед угрозами представителей профсоюзной и предпринимательской сторон о выходе из этого органа или невыполнении его решений. Со стороны Белого дома он получал мало руководства в сфере регулирования ситуации с неравенством зарплат в промышленных отраслях или разных географических районах. В то же время отсутствие четкой политики становилось тяжелым бременем для президента. Снова и снова в 1942 году, как и годом раньше, ему приходилось тратить время, чтобы привлечь на сторону администрации Грина и Мари (как минимум — стимулировать переговоры между ними); искать решение таких острых проблем, как двойная оплата работы по воскресеньям (этого требовала общественность), и отслеживать действия строптивого Джона Л. Льюиса.

Какой бы ни была его публичная позиция, президент не обманывался долгое время относительно экономического положения. Кроме всех прочих источников информации об инфляционных проблемах, он мог всегда прибегнуть к личным наблюдениям. Президент рассказывал репортерам, как во время посещения Гайд-Парка проехал в автомобиле 12 миль по почтовой дороге с постоянной скоростью 35 миль в час. Полиция не позволяла обгонять президента на этом отрезке (что естественно). Позади него скопилось 22 автомашины. Это показывает, продолжал Рузвельт, что водители ездят слишком быстро, расходуя бензин неэкономно, не прислушиваясь к просьбам президента и правительства.

— И надо каким-то образом заставить их поступать правильно.

Но можно ли внедрять правила, не опираясь на закон? Некоторые помощники в Белом доме, включая Розенмана и Шервуда, призывали Рузвельта игнорировать конгресс и осуществлять программу стабилизации экономики, используя свои чрезвычайные полномочия на время войны. Искушение велико, хотя и мучительно. В своем эмоциональном обращении к нации во время инаугурации в кризисной обстановке 1933 года Рузвельт заявлял, что, если конгресс не готов сотрудничать с ним в осуществлении чрезвычайных мер, он просит его предоставить президенту полномочия, причем такие же широкие, какие имеет глава государства в условиях нападения внешнего врага. Теперь у него были такие полномочия. Он говорил репортерам, что «прежде, в 1933 году, когда экономика страны лежала на боку, а бумажники граждан опустошались», ему удавалось добиваться одобрения конгрессом нужных решений по два-три раза в неделю, а то и в один день. Сейчас, когда под угрозой само существование страны, президент лишен возможности действовать. И все-таки даже во время войны Рузвельт не прибегал к чрезвычайным полномочиям — скорее полагался на административные уловки, искусные и бесхитростные.