Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

Он часто говорил о своих соперниках: о Рузвельте, «полукровке», с поведением «лживого, мелочного еврея»; о Черчилле, «старой краснорожей проститутке от журналистики», «беспринципной свинье»; о Сталине, «полузвере-полутитане», «аскете, державшем огромную страну железной хваткой». Говорил о русских, которых ненавидел; англичанах — их полуненавидел-полуобожал; американцах — этих презирал и чуточку опасался. И почти всегда возвращался к вопросу о евреях — корне всего зла.

В Москве «полузверю-полутитану» исход битвы за Сталинград в начале 1943 года доставил лишь частичное удовлетворение. Теперь источником неприятностей стали союзники. Добрые отношения с Черчиллем резко ухудшились после общения в августе двух лидеров в Москве. Постоянно досаждающая проблема — конвои с поставками по ленд-лизу, идущие вокруг северного побережья Норвегии через арктические моря в Мурманск. В сентябре конвой PQ-18 отправился туда в сопровождении мощного прикрытия из кораблей и авиации ВМС — нового вспомогательного авианосца, эсминцев и десятка бомбардировщиков-торпедоносцев. Хотя Советы выслали со своей стороны бомбардировщики дальнего радиуса действия и истребители, в порт назначения прибыло лишь около двух третей грузовых и транспортных судов. С началом операции «Факел» англичане решили прервать посылку конвоев северным путем. Черчилль информировал об этом Сталина. Ответ последнего беспощадно лаконичен: послание Черчилля получено.

Но главной проблемой оставался второй фронт. По мере того как колонны вермахта продвигались на Кавказ и приближались к Волге, Сталин с горечью вспоминал обязательства, данные ему, как он полагал, в 1942 году. Его горечь публично выплеснулась в речи 6 ноября 1942 года, во время празднования 25-й годовщины Октябрьской революции. В своей обычной дидактической манере он задавал вопросы и давал на них ответы:

— Как объяснить тот факт, что немцы... захватили инициативу в боевых действиях этого года и добились существенных тактических успехов на нашем фронте?

Дело в том, что немцы и их союзники смогли мобилизовать все свои наличные ресурсы и перебросили на Восточный фронт. Но почему им удалось это сделать?

Потому что отсутствие второго фронта в Европе позволило им осуществить свои операции без всякого риска.

Сообщил, что на советском фронте воюют 240 дивизий нацистов и их сателлитов. А сколько дивизий противостоит англичанам на ливийском фронте?

— Только четыре, — да, четыре немецкие и одиннадцать итальянских дивизий. — И зловещим тоном продолжал: — Часто спрашивают: «Будет ли в конце концов открыт второй фронт в Европе?» Да, будет, рано или поздно будет открыт. И это будет сделано не только потому, что мы в нем нуждаемся, но, помимо всего прочего, потому, что союзники нуждаются в нем не меньше, чем мы. Наши союзники не могут не сознавать, что, поскольку Франция выведена из военных действий, отсутствие второго фронта против фашистской Германии может плохо кончиться для всех свободолюбивых стран, включая самих союзников.

И все же, когда английские и американские войска высадились в Африке, Кремль не мог скрыть своего удовлетворения. Сталин телеграфировал Черчиллю, что чрезвычайно удовлетворен его военными успехами в Ливии и успешным началом операции «Факел». Об этом оповестили подразделения и части Красной армии, отражавшие натиск врага, что, очевидно, ободрило бойцов. В конце месяца Сталин даже послал Черчиллю поздравление с днем рождения. Но главная проблема оставалась нерешенной. В ту же неделю, когда посылал премьеру поздравительную открытку, Сталин телеграфировал ему: что думает Черчилль о прежнем запросе советского лидера насчет второго фронта в Западной Европе в 1943 году?

Но даже в самый мрачный период, до Сталинграда, Кремль, видимо, задумывался над последствиями того, что союзники откладывают открытие второго фронта. Взятие Россией на себя военного бремени могло позднее принести плоды. «Определить направление главного удара — значит предвосхитить характер операций на весь период войны, определить на девять десятых судьбу всей войны, — писал Сталин. — В этом задача всей стратегии». Несомненно, кремлевские стратеги полагали, что уклонение Запада от нанесения такого главного удара повлияет на послевоенную обстановку решающим образом. Брук отмечал в Москве, что Сталин — реалист, какого еще поискать. «Планы, гипотезы, будущие возможности для него ровным счетом ничего не значат, но он всегда готов считаться с фактами, даже самыми неприятными». Как бы Сталин ни хотел открытия второго фронта, он, судя по всему, понимал, что в неприятных фактах содержатся также благоприятные возможности.

Уинстон Черчилль обдумывал в тревожные осенние месяцы 1942 года возможности иного рода. В его мозгу роились альтернативы, случайности, выборы. Сломают ли нацисты хребет красному медведю на этот раз? Или, наоборот, вермахт обессилеет настолько, что станет возможным быстрое вторжение на континент западных союзников? В любом из этих случаев пойдет ли Сталин на сепаратный мир? Выдержит ли Монтгомери натиск африканского корпуса немцев, а затем нанесет ответный удар? Обеспечит ли операция «Факел» надежный плацдарм? Как быстро союзники закрепятся в Северо-Западной Африке, а затем развернут наступление на Тунис? Будет ли Гитлер посылать подкрепления своим зажатым в тиски войскам в Африке?

Черчилль метал взгляды на карту Средиземноморья, где сосредоточились заманчивые возможности и перспективы. Вмешается ли Франко? Устоит ли Мальта? Можно ли вовлечь в войну Турцию? С течением времени ответами на некоторые из его вопросов послужили реальные события, но с теми же событиями открывались новые альтернативы. Следует ли считать Сицилию естественным перевалочным пунктом для входа в подбрюшье Европы? А как насчет Сардинии и даже Корсики?

Наблюдая бурные события в Средиземноморье, Черчилль не упускал из виду и «Раундап» («Облава») — план сравнительно ранней операции по высадке войск союзников в Европе через Ла-Манш. К изумлению своих помощников, Черчилль неожиданно заявил (во время высадки союзников в Африке) своим штабистам, что «прискорбно, если успех „Факела“ и Аламейна будет развит в 1943 году лишь захватом Сицилии и Сардинии».

— Если операция в Африке будет использована как предлог для сосредоточения крупных сил в целях обороны, — сказал он, — то лучше бы эта операция вообще не проводилась. Будут ли русские удовлетворены «нашим залеганием здесь на весь 1943 год, в то время как Гитлер предпримет генеральное наступление против них в третий раз?

Премьер все еще склонялся к «Раундап», хотя и отнесенному на август, но отнюдь не желал, чтобы англо-американские армии увязли в Северной Африке. Эта территория — плацдарм, а не диван для отдыха.