Александр Кан - Курехин. Шкипер о Капитане [litres]

«Как раз в тот момент я выпустил коробку из восьми компакт-дисков под названием „Document. New Music from Russia. The ‘80s”. Этот “Документ” начал получать замечательные рецензии – даже воскресный выпуск New York Times посвятил этому изданию целый разворот с фотографиями. В это же самое время Александр Кан —”наш человек в Ленинграде” – передал мне запись концерта “Поп-Механики” Сергея Курёхина. Взяв «Документ» со всеми рецензиями, а также запись “Поп-Механики” на VHS, я отправился к главному редактору музыкальных программ Channel 4 Аврил Макрори. Коробка из восьми компакт-дисков произвела должное впечатление. Я сказал ей, что проект с Сесилом Тэйлором очень интересный, но у меня есть кое-что получше. Поставили на видеомагнитофон концерт Курёхина. Уже через 2–3 минуты после начала концерта ее молодая секретарша вскочила со стула и начала танцевать под мощные рифы «Поп-Механики». Это, по всей вероятности, оказалось последним доводом, склонившим главного редактора в пользу нового проекта. Она видимо решила, что раз уж молодежь таким образом реагирует на музыку, то в этом что-то есть. Я ушел от нее в отличном расположении духа – так зародилась серия из десяти фильмов “Новая Музыка из России”».

В числе героев десяти фильмов серии была вся советская «конюшня» Leo Records – трио Ганелина, Вапиров, «Оркестрион», Валентина Пономарёва, «ТриО», джаз-группа «Архангельск» и другие. Был, конечно же, фильм и о Курёхине. Бюджет у фильма был ничтожный, и немалая часть организации съемок «Divine Madness» – именно так, «Божественное безумие», Лео решил назвать фильм о Курёхине и его безумном поп-механическом проекте – выпала на мою непрофессиональную долю.

Лео приехал на съемки в Москву, где нам удалось организовать фортепианный концерт Курёхина – ни много ни мало – в резиденции шведского посла. Наш знакомый еще по Ленинграду шведский дипломат к тому времени перебрался в Москву, и контакт этот оказался очень полезным.

Концерт сняли, а вот интервью, которое Лео брал у Курёхина, оказалось забракованным – звук не записался.

Основная часть работы – съемки «Поп-Механики» в Ленинграде и интервью – свалилась на меня.

Я договорился с только созданной тогда, одной из первых в России частных телевизионных компаний «Русское видео» и на присланные Лео деньги нанял у них двух операторов с камерами. Операторы не имели ни малейшего понятия ни о Курёхине, ни о «Поп-Механике», что снимать им было совершенно безразлично, и мне – при полном отсутствии телевизионного опыта – пришлось как-то ими руководить. Снимали «Поп-Механику» на фестивале «Осенние ритмы-89» в небольшом зале ДК им. Капранова. Эта первая и последняя «ПМ» на «Осенних ритмах» называлась «Психические расстройства музыкантов». Я установил камеры в двух проходах зала и, прекрасно отдавая себе отчет, что по ходу дела руководить съемкой, бегая между ними, будет невозможно (денег на полноценный автобус с режиссерским пультом не хватало), просто велел операторам снимать все, что им покажется интересным. Отснятый материал отправили в Лондон, где из него смонтировали вполне приличные минут двадцать поп-механического действа.

Интервью я брал у Сергея в парке Крестовского острова, где тогда располагалось «Русское видео». Чтобы не тащить оператора с камерой в какое-то другое место, мы с Курёхиным просто подъехали к офису компании. Собственно, это интервью я и вспомнил, заговорив в начале этой главы о кризисе жанра, о сомнениях, как оказалось, не только моих, но и самого Сергея в действенности казавшегося непобедимым принципа поп-механического безумия.

Интервью, как было тогда уже свойственно всем курёхинским высказываниям, изобиловало всевозможными словесными ужимками и прыжками, изящными, остроумными и дерзкими. Иногда из них получалось извлечь содержательный смысл, но чаще эта была чистая вербальная эквилибристика – кайфовая, захватывающая, но мало что поясняющая. Однако, отвечая на мой вопрос о будущем «Поп-Механики», Сергей сделал весьма любопытное признание, которое я здесь процитирую полностью:

«Можно, наверное, продолжать эксплуатировать ту идею, которая существует. Она развивается – не так чтобы очень, но развивается, и какое-то время на ней еще можно существовать. Но в России сейчас идет тотальное разобщение, особенно в свете культуры. Когда все были зажаты, спрессованы вместе, то вместе делали и общее дело. Все знали, кто свой и кто чужой. Сейчас все это радикально изменилось, появилась возможность делать карьеру индивидуальную, чем каждый и занимается. Нет целостности, нет общего ощущения, которое объединяло бы людей и заставляло их делать совместную культуру. Раньше «Поп-Механика» строилась по принципу дружбы, собирала всех друзей и поэтому несла в себе определенный духовный заряд. Сейчас она может нести уже только чисто формальный заряд, и только такой заряд она и несет. Можно расширять композиционно, можно делать массу новых находок… Но она обрела уже некоторую механистичность, тем более, что, путешествуя по многим странам, я научился совершенно спокойно делать «ПМ» из людей, которых я никогда ранее не встречал, хотя это и противоречит общему духу. Поэтому я и не думаю, что «ПМ» может развиваться духовно – только чисто формально».

Признание очень характерное и многое объясняющее. Впрочем, останавливаться, задумываться, перестраиваться, и искать новый путь было некогда. События, проекты, гастроли, ангажементы накручивались друг на друга как снежный ком.

Если в 1985 году съемочной группе Би-би-си, преодолевая запрет Гостелерадио, пришлось снимать «неофициального артиста неофициально» и ютиться с камерами в обшарпанной квартире на Петра Лаврова, то три года спустя ситуация выглядела уже диаметрально противоположной. В сентябре 1988 года Нам Джун Пайк – считающийся основателем видеоарта американско-корейский художник – проводил в связи с Олимпийскими играми в Сеуле грандиозную глобальную телеакцию под названием «Wrap Around the World» («Оборот вокруг света»). 9 сентября, за неделю до открытия Игр, установленные в самых разных городах разных стран телекамеры последовательно включались друг за другом и в течение полутора часов транслировали на весь мир широкую панораму жизни на планете. Сеульские игры в общей сложной и переменчивой политической картине 1980-х годов были важным событием. В 1980-м Запад бойкотировал московскую Олимпиаду, протестуя против вторжения советских войск в Афганистан. Четыре года спустя СССР и его сателлиты отплатили той же монетой, отказавшись поехать на Игры в Лос-Анджелес. Многие опасались, что такая же судьба может постигнуть и Олимпиаду в Сеуле – советская пропаганда по инерции представляла Южную Корею реакционным авторитарным режимом, противостоящим братской социалистической КНДР. Но перестройка все же внесла свои радикальные перемены, и ни о каком бойкоте Олимпиады-88 уже не было и речи.