Виталий Листраткин - Мастер, который создал тхэквондо

– Кто посмел ударить этого человека? – спросил я.

В ответ компания расхохоталась – невысокий кореец не внушал никакого страха.

– Ты кто такой? – спросил один сквозь смех.

– Чой Хон Хи из Молодёжной лиги. Тот, кто думает, что хорошо умеет драться – выходи! – заорал я и кулаком ударил по столу, за которым сидела шайка.

Стол развалился на две части, закуски и выпивка полетели на пол. Один из бандюг поднял было руки, но я поднёс сжатый кулак к его носу.

– Только шевельнись, – сказал я ему, – и ты покойник!

Кончилось тем, что хулиганы попросили у нас прощения, даже предложили угостить нас. Я не стал возражать, но послал ещё за тремя десятками товарищей из нашей организации. Мы славно погуляли за счёт той банды!

Вообще, бандитов тогда в городе было много… Однажды какие-то отморозки отобрали пальто у Ким Кеун Бэ. Ким пригрозил, что вернётся с товарищами. Но те даже не убежали, так были уверены в своей безнаказанности. Однако, увидев группу людей в форме нашей лиги, бросили пальто и кинулись наутёк.

Как говорил Сунь-Цзы: «Лучший боец тот, кому сдаются без боя».

Мы становились значимой политической организацией. Мои друзья Ким Ван Йонг и Пак Сунн Ква переехали на юг страны. Мы внесли огромную лепту в установление порядка в послевоенной стране, были первыми, кто боролся с разрухой и беззаконием. Народ любил нас и всегда очень хорошо принимал.

Однажды в офисе лиги появился чиновник из департамента образования – им стало интересно, чем мы занимаемся. Между делом он рассказал о лингвистической военной школе и предложил желающим поступить туда. Это школа готовила хороших государственных служащих, которые могли служить обществу не только в армии, но и в повседневной жизни. Поразмыслив, я принял решение поступать.

В январе 1946 года подал документы в лингвистическую военную школу. Она располагалась в здании бывшего теологического колледжа на горе Мун Дэ-Сан. Вступительные «экзамены» были очень лёгкими. По факту что-то вроде собеседования, на котором будущие студенты рассказывали о себе, своём образовании, планах на жизнь.

На одной такой беседе с деканом школы мистером Рисом спросил его:

– Вы хотите организовать здесь военную академию?

– Да, – ответил американец. – Именно так.

– Но тогда почему вы не назвали школу именно военной академией? Студентов явно было бы больше…

– Мы не хотим афишировать создание армии на юге Кореи. Если северяне пронюхают, то немедленно начнут формировать собственную армию…

В общем, в школу я поступил. Но с преподавателями всё плохо – их находили и принимали на работу прямо во время учебного года. Поначалу ситуация в образовательном учреждении напоминала плохонькую деревенскую школу, когда дети вроде бы готовы учиться, а учителей всё нет и нет. Но всё быстро менялось, и вскоре мы с головой погрузились в учёбу. Студентов разделили на группы А, В, С, D в соответствии с уровнем владения языками. Студенты уровня А могли свободно говорить по-английски. На уровне В учились те, кто довольно хорошо понимал английскую речь. Уровни С и D обозначали, что студенты очень слабо владеют английским. Я оказался в группе А.

Однажды нам раздали текст знаменитой Геттисбергской речи Авраама Линкольна, где демократия определяется как «власть народа, волей народа, для народа»: требовалось выучить речь наизусть. Представляете, никто, кроме меня, не мог справиться с этим заданием. Я рассказал на «отлично», не допустил ни одной ошибки в своём пересказе, учитель был просто счастлив! После этого директор школы предложил студентам назначить меня старостой группы. Неожиданное, но приятное повышение! Английский мне давался легко – сказывалась учёба в японском университете. У меня были проблемы с произношением, поскольку предыдущие учителя были либо корейцами, либо японцами. Но здесь нас учили языку носители, поэтому мой язык с каждым днём становился всё лучше и лучше.

Все курсанты военной школы получали стипендию от правительства США. У каждого свой срок обучения – в зависимости от уровня владения английским, время обучения курсанта и дата выпуска существенно различались. Одних отправляли преподавать в провинции, других направляли в армию, в военно-морской флот или в военно-воздушные части. Выпускники становились государственными служащими, у которых много обязанностей. Если их отправляли в армию, то они занимали руководящие должности, обязывались привлекать в армию добровольцев, формировать военные части, тренировать новобранцев. Студенты уровня А выпускались в звании полковника, а студенты группы D имели звание капитана.

Как староста группы я часто общался с директором Рисом, а также с его замом Вон Дук Янгом (потом он стал генералом). Иногда мы обсуждали моих сокурсников, их достижения в учёбе, рассуждали, в какой области они могли бы проявить себя после окончания учёбы. Директор доверял мне и хотел, чтобы я как можно раньше закончил обучение и приступил к работе. Мне же хотелось остаться в школе подольше. Я завёл много новых друзей, мне нравилось изучать английский, а быть старостой хоть и трудно, но интересно. Студенческая жизнь била ключом! Но в начале марта директор вызвал меня к себе в кабинет. Там же ожидал и Вон Дук Янг. Он не стал ходить вокруг да около, а сразу перешёл к делу. Рассказал, что правительство собирается создать восемь военных полков, которые нуждаются в способных офицерах. Вопрос о моём желании или нежелании продолжать учёбу даже не обсуждался. Я должен был выпуститься – и точка. Единственное, что мне позволили сделать, – выбрать, где я хочу служить. Я выбрал Кванджу.

Говорят, неважно, что ты делаешь или желаешь сделать. Гораздо важнее, с каким багажом ты предстанешь перед небесами. И в тот момент небеса наградили меня судьбой быть профессиональным солдатом.

– Вот! – представил директор меня другим студентам. – Запомните этого маленького капрала (такое прозвище дал мне Вон Дук Янг, намекая на Наполеона). Мы о нём ещё услышим. Помните, что он был студентом нашей школы!

Я был польщён…

Я неслучайно выбрал город Кванджу для начала своей карьеры. Это один из самых удивительных городов Кореи. Его жители и по сей день умудряются сохранять традиции корейской культуры. По прибытии мне выделили место во временных бараках, где я и жил первое время. Здесь меня горячо приветствовал младший лейтенант Ам Чо. До освобождения Кореи он был лейтенантом корейской армии, и у него имелись особые причины ожидать моего приезда.

В военной школе я получил звание младшего лейтенанта военный полиции. Однако положение оказалось довольно пикантным, поскольку мой личный полицейский опыт сводился к знанию правил проживания в японской тюрьме, где меня лупасили в камере. Вот и весь «опыт работы» в полиции… У меня напрочь отсуствовало представление, как готовить солдат военной полиции. К тому же подготовка требовалась в лучших традициях американской армии, где я был полным профаном.