Виталий Листраткин - Мастер, который создал тхэквондо

– Если гражданская полиция не желает уважать нас по закону, – сказал я, – мы заставим уважать нас силой!

Этот случай наделал много шума в рядах гражданской полиции, оброс слухами и небылицами. Но факт остаётся фактом – с тех пор гражданская полиция больше не чинила нам никаких препятствий. Так как Кванджу – центр провинции, на него равнялись все окрестные районы. И к военной полиции стали уважительно относиться во всей округе. Пусть нескромно, но считаю, что в этом моя заслуга.

Вскоре меня вызвали к начальнику полицейского бюро. Тот, конечно, всё знал о произошедшем, но, будучи старшим по рангу, предпочитал придерживаться нейтралитета в конфликтах. У нас был долгий и содержательный разговор, после чего мы решили устроить парад в знак примирения и солидарности двух частей полиции: гражданской и военной. Но в одном мы сойтись не могли: мне казалось очевидным, что армейские подразделения должны выступать на параде первыми. Начальник бюро полагал совершенно иначе…

Тем не менее назначили дату парада. Но перед самым началом я скомандовал своим выступать первыми. Да, мы обошли гражданских, и начальник бюро воспринял это как личное оскорбление. Он организовал целую кампанию, чтобы лишить меня военного поста и выгнать прочь из Кванджу. Даже ездил в Сеул, чтобы разобраться со мной через вышестоящее командование. А я ничего не знал об этих интригах…

Однажды посреди ночи меня разбудили крики. В то время я жил в крохотной гостинице в центре Кван Су.

– Лейтенант Чой! Лейтенант Чой! – вопил кто-то.

Я вскочил, пришёл в себя и спустился в холл. Там горланили шесть или семь незнакомых мужчин.

– Так это ты – лейтенант Чой? – спросил один, увидев меня.

С виду эта команда походила на наёмников или бандитов. Я занял позицию на лестнице ступенькой выше, чтобы в случае чего иметь преимущество.

– Да, – ответил. – Именно так. Что случилось?

Я заметил на лицах замешательство. Возможно, они ожидали увидеть здоровенного громилу, а тут маленький щуплый кореец.

– Нам нужен лейтенант Чой… – повторил один.

– Лейтенант Чой – это я! – заорал на них. – Чего надо?

Нужно было использовать фактор внезапности. Поэтому спрыгнул со ступенек и врезал ногой в рёбра бандиту, который говорил со мной. Таким ударом можно вырубить противника, но оставить его в живых. Очевидно, поверженный оказался главарём, потому что, увидев его без сознания на полу гостиницы, остальная шайка разбежалась…

После этого в Кванджу меня стали называть опасным человеком. Если обычному человеку подобная репутация льстила, то мне она лишь мешала. Опасный человек – совсем неподходящая характеристика для лейтенанта военной полиции.

В то время в каждом полку корейской армии работали советники армии США. Конкретно в наш полк направили двух таких офицеров. Власть их была огромна, слово советников считалось законом. Ам Чо откровенно заискивал перед ними, кажется, рассчитывая на повышение.

Всему миру известно, что на этапе формирования корейской армии влияние американских советников было громадным. Американцы понимали это, и даже самые младшие армейские чины США считали себя выше всех корейских офицеров. Лично я относился к иностранным офицерам с уважением, но никогда не лебезил, не вскакивал со стула, чтобы уступить место американскому солдату, никогда не обращался к младшему по званию «сэр». Я не стеснялся возражать американским офицерам, если считал, что этого требует дело и мои обязанности. Естественно, это их немного коробило. Сначала они перестали общаться со мной, затем настал черёд мелких пакостей.

Как-то во время вечерних занятий американцы подкатили под окна моего класса грузовик. Он так громыхал и тарахтел, что заниматься совершенно невозможно. Пришлось закончить урок и отпустить учеников. Когда я пришёл в офис, американцы, да ещё парочка прихлебателей, хихикали надо мной. Как вы понимаете, с моим характером стерпеть подобное я не мог. Заскочил к ним в кабинет, заорал:

– А ну, держитесь, сволочи, я забью вас до смерти! Если хотите показать, какие вы крутые, нападайте оба! Посмотрим, что будет!

Чтобы вы понимали – каждый из них был выше меня на тридцать сантиметров. Но я был готов к драке! К моему изумлению, два нахала просто извинились. Сказали, что хотели пошутить, но перегнули палку. Возможно, действительно так оно и было, но после того случая отношение американских советников к корейским офицерам в нашей части очень изменилось. Мои соперники потеряли сознание от страха, но это исправило всю ситуацию в целом. Однако инцидент привёл меня к тяжким размышлениям. Мы, корейцы, были так слабы! Мы так сильно зависели от большого и сильного «брата»!

Ам Чо тем временем развёл подозрительную активность. И, в конце концов, солдаты принялись бунтовать: более ста человек собрались на поле для тренировок и устроили митинг. Они были недовольны работой руководства, а руководство об этом и не подозревало. Командир части отправил меня улаживать конфликт… Я попытался поговорить с солдатами. Не требовал разойтись, не угрожал, просто внимательно слушал. Когда все высказались, обещал разобраться и принять к сведению всё, что мне рассказали. После этого ко мне подошёл один из американских советников.

– Взаимодействие с солдатами поручено лейтенанту Ам Чо, – сказал он. – Но возмущений становится только больше. У многих солдат в разных частях есть претензии к Ам Чо. Они говорят, что, подстрекая их, он добивается каких-то своих целей, а у простых солдат большие неприятности…

Поначалу я не поверил американскому советнику. Во-первых, к тому времени у меня сложились чёткие предубеждения относительно американцев в нашей армии. Во-вторых, я был уверен, что Ам Чо – настоящий кореец, друг, не способный на предательство. А «друг» взял и накатал кляузу в Сеул, где описывались ошибки руководства военной части (и мои в том числе). Бумага была подписана огромным количеством солдат. Через несколько дней командир батальона вызвал меня к себе и показал петицию – её вернули в часть после проверки. Никаких нарушений не выявили, но, когда стали разбираться с подписями, выяснилось, что только десять подписей настоящие. А остальные девяносто – поддельные.

Командир батальона был в ярости.

– Как такое могло случиться в нашей части? – кричал он. – Кто надоумил этих клоунов состряпать такой документ? Это же какую наглость надо иметь, чтобы отправить подделку в Сеул! И они рассчитывали на какое-то разбирательство? Нет-нет, это зашло слишком далеко!

Однако Ам Чо не угомонился. Теперь он принялся плести интриги против командира батальона. И однажды возле штаба появилась группа солдат, которые выкрикивали ругательства и оскорбления в адрес командира. Досталось даже секретарю, который, кстати, вообще был не военным человеком, а лишь образованным учёным, знатоком иероглифов и каллиграфии. Я не мог такого вынести и, несмотря на запреты начальника, вышел к заговорщикам.