Виталий Листраткин - Мастер, который создал тхэквондо

После долгих уговоров мастер согласился взять меня. На тот момент мастеру было пятьдесят четыре, а мне пятнадцать. Через год в результате упорной работы под постоянным наблюдением мастера моё письмо стало совершенным. Я овладел печатным стилем – базой письма – и перешёл к вводным основам декоративного стиля, письменного стиля четырёх изящных растений: сливы, орхидеи, хризантемы и бамбука.

Во время учёбы произошёл незабываемый случай. Однажды я отправился на поиски хорошего материала для кисточек в бамбуковую рощу. На мне были деревянные японские сандалии. И ядовитая змея укусила меня прямо в пятку. Перепуганный мастер высосал из моей раны поражённую кровь, достал маленький пузырёк и сообщил: «Это масло с противоядием, которое твой отец приготовил в год змеи, в месяц змеи, в день змеи, в час змеи на тот случай, если тебя когда-нибудь укусит змея». Я втёр масло в рану. Каким образом мой отец мог предугадать, что со мной это случится? И почему у мастера в тот день оказался с собой этот пузырёк? Мистика…

Когда я вернулся домой, мастер Ма проэкзаменовал мои умения и остался чрезвычайно доволен.

– Теперь ты будешь писать эпитафии вместо меня, – заключил он.

Таким образом я удостоился чести писать эпитафии именитым покойникам. А заодно занял место, которое раньше занимал сам мастер Хан Иль Донг, стал сам обучать молодых подмастерьев, которые прибывали отовсюду, чтобы учиться искусству письма. Мой отец был счастлив! Я уверен, что научился превосходно писать только благодаря такому замечательному учителю, как мастер Хан Иль Донг, хоть все и говорили, что у меня талант к письму. Есть поговорка: «Если двое мудрых учёных объединятся, чтобы помочь друг другу, им откроется великая истина вселенского пути». Вот почему, общаясь с инструкторами тхэквондо, я постоянно подчёркиваю: «Только у великого учителя может быть отличный ученик».

Я не верю в приметы и прочие предрассудки. Но знаю – какая-то высшая сила существует. Хочу описать несколько невероятных событий, которые произошли со мной и свидетелем которых я был.

В ту пору, когда винокуренный бизнес отца достиг высшей точки успеха, мой двоюродный брат Мун Хи умер от лихорадки. До сих пор помню, как он что-то выкрикнул перед тем, как отойти в мир иной. Мун Хи давно похоронили, но члены семьи утверждали, что каждую ночь слышат тяжёлый кашель на том месте, где лежал больной. Это сводило с ума… И прекратилось только после визита заклинателя мёртвых душ – мама упросила его отмолить душу усопшего.

Когда мне было десять лет, я отправился за печеньем в магазин. Путь пролегал мимо дома одного человека, который не так давно умер от венерической болезни – сначала он потерял часть носа, а потом и жизнь. А теперь представьте, что я увидел на пороге именно этого человека! В светлой одежде, широкополой шляпе, вместо носа повязана тряпочка. Он прошёл совсем рядом, свернул на большую дорогу и там исчез из виду. Клянусь, я видел каждое движение этого человека! Конечно, когда я рассказал друзьям о том, что видел, мне никто не поверил…

Ещё одна история случилась много позже, в 1936 году. Жена моего брата вернулась в родной город из Китая – и, увы, заболела тифом. Её лечили, но она всё-таки умерла. А перед смертью она бормотала в своей постели:

– А, это ты пришёл забрать меня… Пойдём, я не буду против.

Вскоре мы с братом слегли: тиф добрался и до нас. Родители сбились с ног, пытаясь найти средство, которое сможет исцелить нас. Однажды, вернувшись от знахаря, мать рассказала, что собирается принести в жертву курицу на священной горе Ха-Дэ, чтобы духи помогли нам выздороветь.

– Да, теперь я спасён! – вдруг выкрикнул брат.

Услышав такое, мать немедленно помчалась на гору. И уже оказавшись на месте, обнаружила, что для жертвенного ритуала не хватает такой малости, как вода. Представьте, едва она взмолилась о ниспослании воды, как хлынул ливень. Таким образом, она смогла приготовить курицу и рис, чтобы задобрить духов. Ещё до того как мать добралась до дома, болезнь моего брата стала отступать. Когда брат полностью оправился от болезни, ему рассказали историю с жертвой. В ответ он лишь улыбался и разводил руками – ничего не помнил…

Я был свидетелем тех событий и до сих пор нахожу их довольно странными, хоть и несуеверен. Как вы помните, я родился маленьким и хилым. Но много позже выяснилось: это оказалось идеальным условием, чтобы достичь успехов в тхэквондо. Для большого человека сила является чем-то само собой разумеющимся, а вот маленькому и хилому приходится обретать свою силу самостоятельно. И, как правило, маленький способен получить гораздо больше, чем то, что досталось большому человеку по наследству.

Мне всегда нравилось петь, но я не научился играть ни на одном музыкальном инструменте. Не могу сказать, что у меня не было желания учиться, но обстановка, в которой я рос, не давала такой возможности. Когда был маленьким, я никогда не видел западного музыкального инструмента. Для извлечения звуков мне служили ивовый прут и дудочка, сделанная из обыкновенной соломинки; моими ударными стали ракушки или барабаны из глубоких чаш, а иногда и простые тарелки, покрытые высушенными водорослями. А что касается пения – я слышал много песен от соседей. В начальной школе тоже учили петь.

Мне было восемь. Но я хорошо помню тот день, когда наш сосед Ли Джунг Гу собрал у себя жителей деревни и включил граммофон. Подмигнув, он объяснил нам, что внутри этой коробки живёт некто и поёт песни. И поставил две песни – «Руины старого императорского дворца» и песню странника, первый куплет которой начинался так: «Эта песня о юноше, который потерял свою страсть». Неудивительно, что именно эти две песни стали для меня любимыми на всю жизнь.

Конечно, я мечтал стать певцом. Всякий раз, когда у меня появлялись карманные деньги, я покупал пластинки. Заучивал песни наизусть, затем давал послушать пластинки друзьям. Я верил, если кто-то хочет научиться петь, ему просто надо чаще практиковаться, и поэтому орал что есть мочи… Так я любил пение!

Когда я удостоился чести писать эпитафии, отец с гордостью позволил мне присоединиться к церемонии, посвящённой предкам. Затем взял меня с собой в местную школу, которой руководил наш старейшина Чой Сэнг Мин. Там он попросил учителей проэкзаменовать меня и сам наблюдал за процессом с довольной улыбкой на лице.

Мой брат шёл другим путём. Современный человек, возможно, улыбнётся, но в тридцатые годы двадцатого века профессия водителя считалась невероятно престижной. Когда мой брат закончил автошколу в Сеуле, вся деревня смотрела на него как на полубога. Брат купил грузовик и принялся обслуживать строительные площадки на Корейском полуострове и в Маньчжурии. Благодаря его доходам я смог позволить себе короткие путешествия.