Полина Пономарева - Не за что, а для чего

Маме, конечно же, пока решили ничего не сообщать, да и о чем там сообщать, ведь точно ничего не известно? Если бы не билет на самолет во Франкфурт, немедленно присланный отцом, я с большой вероятностью не сделала бы и повторное обследование, ведь у меня же съемки! Причем провернул он это под предлогом того, что именно ему нужна моя помощь и поддержка, что именно у него проблемы со здоровьем, которые нужно решать в немецкой клинике, – сместил фокус на себя. И вот тогда Полина согласилась, послушно приземлившись в семь утра следующего дня во Франкфурте. Папа слишком хорошо меня знает! Он даже поручил своему товарищу отвезти меня в клинику, повторяя по телефону: «Я совсем скоро прилечу, жди меня, а пока можешь как раз повторить МРТ и проверить голову». Я поразмыслила – и согласилась.

В отличие от «московского» МРТ «франкфуртское» длилось не 40 минут, а целых два часа, заключение мне и вовсе никак не отдавали: то у профессоров обед, то они ушли. Что происходит? Пожав плечами – ведь я тут все равно не ради себя, верно? – я скрасила ожидание долгой прогулкой по городу. Франкфурт был, как всегда, прекрасен, и еще более прекрасны были пять сосисок, съеденные из банальной жадности, а может и от скуки. Есть и гулять мне понравилось, а вот послесосисочное самочувствие – не очень. Стоя возле отеля, я наконец-то увидела отца: он нервно и очень быстро шагал вперед, а за ним гуськом бежали врачи – наверное, не менее десятка человек. Из своих наблюдений я сделала вывод: видимо, все плохо, произошло что-то серьезное, иначе зачем столько народа? Меня осенило: у папы, вероятно, рак! В голове тут же закрутился «внутренний диалог», в котором я в деталях представляла себе, что именно скажу и как буду оказывать поддержку, мотивировать. Пролетали обрывки аргументов «надо бороться», «а вот современная медицина», «мы справимся» – ну что там еще обычно говорят в таких случаях? Когда папа позвонил мне с просьбой подняться к нему в номер, я морально готовилась произнести все, что придумала, максимально уверенно, отрепетированно. «У меня рак!» – скажет мне отец. «Сейчас очень хорошо научились его лечить, главное, вовремя диагностировать», – скажу я. Да, так и будет.

Голос у отца звучал очень жестко, да и поведение показалось странным. Здесь надо отметить, что папа Саша – один из самых психически устойчивых, адекватных и терпеливых людей, которых я знаю. Но и ситуация нестандартная, верно? Значит, его нервозность оправданна. И, пока он брал из мини-бара бутылки, одну за одной открывая их об стол, я смотрела из окна на невероятно красивый Франкфурт, внутренне все еще репетируя нужные поддерживающие ответы. Папа почему-то кричит на меня? Это ничего, просто у него же серьезная проблема, и мы спра…

– Ты не понимаешь, Полина! У тебя рак мозга! У тебя время пошло не на часы, а на минуты! Чем ты вообще думаешь?! Иди спать, с утра у нас врачи!

Все. То самое слово на «р» было произнесено, пусть и не понято мною в полной мере. Этот разговор на повышенных тонах и вид на ночной Франкфурт стали, наверное, реальной точкой отсчета дальнейших событий.

Ночь я провела почти без сна, в некоем ступоре, без слез и эмоций. Пытаясь даже не осознать новость, а скорее решить, что буду делать дальше. У меня опухоль мозга. Рак. Мозга. У меня. И что? Это проблема? Да нет же – врачи преувеличивают. Папа тоже немного сошел сума, кричит на меня, вряд ли оно того стоит. Вот у других людей, безусловно, есть серьезные проблемы, в том числе и рак – печени или желудка, в общем, такой, от которого умирают. «Настоящий». Вспышка секундного страха превращалась в непонимание и растекалась внутри вопросом: «Что же будет, что меня ждет?» Так я живу до сих пор: что бы со мной ни происходило, нет осознания, что впереди окончательный тупик, ужас, кошмар, – кажется, что все можно преодолеть!

Совладав со своим настроением, папа прислал мне CMC: «Извини, наверное, надо было дать тебе снотворное. Подожди, сейчас пришлю тебе анекдоты и смешные картинки!» Нельзя сказать, что меня это сильно подбодрило, но я все равно была благодарна за поддержку.

Так я сидела, сидела и сидела, не думая о том, что надо бы отдохнуть перед завтрашними консультациями. Помню, что в гостиничном баре было только пиво – всерьез напиться у меня бы не получилось, даже если бы такое желание возникло. Заснуть организм не соглашался, а для каких-то выводов недоставало информации. Точнее, мое сознание решило, что ее недостаточно, и я выбрала наихудший способ заполнить пробелы: спросила доктора Гугла. Не повторяйте мою ошибку, пусть пальцы и зудят от желания набрать диагноз в строке поиска – потому что вы там прочтете приговор, с чем бы ни обратились. Простуда? Смертельно! Порез на пальце? Ампутация, инвалидность. Конечно же, доктор Гугл ответил, что рак мозга неизлечим, – зачем я вообще спрашивала?

Но и Всемирная сеть меня ни в чем не убедила. Наверняка именно со мной что-то другое, и завтра утром немецкий профессор признается, что на самом деле все хорошо, а врачи преувеличивают. Иначе и быть не может! Конечно, здесь мог сработать т. н. эффект отрицания, возникающий в стрессовых ситуациях: «Я в порядке, я в домике, это не про меня». Но дело еще и вот в чем: мне как эмпату очень жалко людей, переживающих страшные кризисы, я от всей души оказываю помощь – и вижу, что у окружающих столько всего серьезного происходит! У них ужас-ужас, а у меня вроде бы и ужас, но не такой же, я справлюсь.

Преуменьшая серьезность диагноза, я же не собиралась прятать голову в песок подобно страусу и все равно настраивалась на решение вопроса. Хотелось бы сказать читателям: вы имеете право на отрицание, если оно помогает вам двигаться дальше, не консервироваться в ужасе от происходящего. Сразу принять тяжелую новость не всем под силу – например, когда лишаешься работы или близкого человека, заболеваешь или случается что-то другое. От первых минут отрицания впоследствии может протянуться мостик к принятию. Главное – что-то предпринимать. Скажите себе: «Ладно, сейчас я не в состоянии полностью осознать свою проблему, значит, примем ее как данность. Да, я пока не верю, но сделаю первый шаг к ее решению, а потом предприму то-то и то-то. Страшного в мире вообще много, на мою долю выпало именно это, что будем делать?»

Нужно идти вперед, двигаться, искать выход. Если бы мою книгу урезали до двух слов, то я бы выбрала «Встал и пошел!». Не можешь бежать – иди, не можешь идти – ляг и ползи, важно любое движение, замирать нельзя. Помогай себе чем можешь, подтягивайся на кончиках пальцев и обязательно куда-то доползешь. А если остановишься, то будь ты хоть бедным, хоть богатым, хоть крутым, хоть простым, на пьедестале или где угодно, – наступит конец! Всех прошу: не впадайте в отчаяние. Чем тратить силы на уныние, вложите их в поиски выхода, который обязательно есть, я в этом не сомневаюсь: опробовано, проверено, из любой ситуации. Безвыходных положений нет, за глухой запертой дверью всегда будет следующая дверь, так бейтесь в нее, а если и она закрыта – в следующую! В третью, в десятую, двадцать пятую. И створки распахнутся.