Виктор Мот - Заметки смертного на Руси. 1978—1999

Только спросят, каким представляю я счастье, – образ любимой уж тут как тут!

Свет из окон любимой излучает тепло, дарит нежность… Можно часами стоять под ними и замирать от счастья!

Мы почти счастливы, если мечта превратится в надежду.

Всё же счастье – не то, когда сбылись мечты, а то, чего не ждал, о чём и не мечтал!

Если уходит любимая, то даже долгожданное счастье в этот день неприлично и ни к чему.

Восхищать своих любимых – в этом смысл и счастье жизни!

Это счастье – видеть, как благодаря тебе счастлив человек!

Почему-то кажется, что в тёплый майский вечер земля покрывается счастьем!

Есть три слова на свете, от которых всегда веет счастьем: родина, детство, любовь!

И я был счастлив, поймав однажды твою улыбку, но улыбнулась ты незнакомцу, что шёл за мной.

Больно смотреть, как любимая душу свою отдаёт другому.

Она любит его, он – другую, а другая грустит не о нём.

Желая любимой счастья, мыслишь счастье её вдвоём с тобой, но, если видишь её с другим, тоже желаешь счастья, а сам скорбишь о нём, как у могилы матери.

Когда изменяет любимая, нужно её забыть, но душа не выносит пут и теперь вспоминает о ней постоянно.

У влюблённого, если он понял, что о нём забывают, остаётся одно утешение – заявить о разрыве первым.

Коль устал от великих бед – не влюбляйся!

Любимая мне отомстила – мне больно, но, если ей легче, я рад!

Хорошо ль тебе с ним, я не знаю, но тем, что теперь я страдаю, ты очень довольна.

Когда я шёл по тем местам, где ты ходила, мне было хорошо!

Любимая идёт – и не поймёшь, где солнце!

Если любимая в назначенный срок не пришла, мы величаем её Судьбой!

Когда мы берём любимую на руки и переносим через ручей, она испытывает духовное наслаждение.

Любовь должна быть творческой, а творчество должно вдохновляться любовью.

Как заразительна любовь! Стоит лишь раз-другой заглядеться в чьи-то глаза – и вот уже всё начинается: мысли, думы, мечты…

Любовь – сумасшедший дом, а его пациенты помешаны на прекрасном и чувствуют себя прекрасно!

Во всём нужна мера, и только любовь презирает её.

Живёт на свете чудо – взаимная любовь!

Кто ждёт и верит в любовь, тот Бог в облаках! Кто своё отлюбил, тот живёт на земле.

Ты от любви родился, любовью жил, с любовью в сердце умирай!

Даже лёгкие чарующие переживания любви оставляют в душе глубокий, неизгладимый след.

Мечтою о любви напрасной ты, жизнь, уже прекрасна!

Кто не мечтает о любви, тот по хозяйству хлопотать рождён.

Каким бы важным делом мы ни занимались, самое важное – любить человека.

Любить, как все, я не умел и не стремился, зато на славу удавалась мне любовь неразделённая, глубоко несчастная!

Где-то меж горем и счастьем безответная бродит любовь.

Когда в борьбе с любовным помрачением наш разум сразу побеждает, глупость нас одолевает.

Разум мне шепчет: «Куда же ты рвёшься?» А сердце кричит: «Трогай, давай!»

Ты родился! И тебе выпало счастье – испытать боль и радости бытия.

Из тысячи жизней былинок и тварей Бог подарил тебе жизнь Человека! А ты с горя клянёшь её за то, что продулся в карты.

Будь рад сегодняшнему горю: вдруг завтрашнее станет нестерпимым.

Радость показывай, о горе не сказывай.

Порой солнце палит и дождь поливает, так и сердце – в горе живёт и радость встречает.

Радуясь счастливому мгновению, мы уже горюем, что оно уйдёт.

С горечью видишь, как с возрастом тает способность по всякому поводу чувствовать радость.

Горше всех горьких чувств – презренье к себе.

Хоть мы и сочувствуем горю, но в душе нет-нет да появится радость, что оно не с нами стряслось.

Кто рад чужому горю – готовься к своему.

Лишь случится горе, я вспоминаю свои грехи и говорю себе, что его достоин.

Когда мы ждём беду, встречаем горе, терпим боль, мы глубже ощущаем бытие.

Горя не ждёшь – оно скрутит внезапно, а начни его ждать, и вся жизнь – само горе.

Если горюешь о чём-то – завтра о том горевать будешь меньше.

Новое горе затмит наболевшее – и чувствуешь облегчение.

Есть горячий, есть практичный, а есть горемычный – русский народ.

И вдохновеньем на Руси нас окрыляет горе.

Кому-то же надо исследовать горе… и я, собираясь с духом, решил пригласить его к сердцу.

Чья-то глупая голова ногам покоя не даёт, а моя над сердцем издевается.

Всякому человеку отпускается срок на глупости, и, если его не хватило, он глуп.

Почти в каждом из нас есть профессор собственных глупостей, и не дай Бог в чём-нибудь кому-нибудь его поправить!

У меня своя глупость, у тебя – своя, и оттого друг друга не поймём, а не потому, что ты глупец, а я умён.

Глупости тоже разные: есть простые, а есть заразные.

Наша глупость простирается на куда большее расстояние, чем мы думаем.

Лишь на Руси можно, возмущаясь глупостью, грубостью, чванством, тут же дивиться уму самобытному, сердцу добрейшему, нраву скромнейшему.

Кто везде возмущается глупостью – сам не мудр.

Мудрый смотрит в себя глубоко и видит иной раз такое, за что уважать себя просто смешно.

Мудрый с первого взгляда видит мои недостатки, пороки – всё моё прошлое, даже будущее.

Дружна мудрость с совестью.

От людей с глубокой совестью веет свежестью и трезвостью.

Это страсти п о́ столу стучат кулаком – совесть шепчет тихо на ухо.

Совесть говорит тихо и будто не «смотрит» на нас: дескать, хотите – слушайте, хотите – нет… Моё дело – высказаться.

Никогда ни о чём не высказывайся, и тогда, если будет о чём-то сказать, все всё бросят и станут слушать тебя внимательно.

К истине ведёт не столько острый ум, сколько совесть.

Остроумие поверхностно, и сразу видно: работал ум, душа ему не помогала.

Мы ум свой, как нужно, не применяем; воли, где надо, не проявляем; о чести своей даже не вспоминаем.

Какой там ум! Последнее, что имеешь, – живость воображения да твёрдую память – с годами теряешь навеки.

Давно молчат и ум, и сердце, а язык старается, надрывается!

Не за велеречивым и умным – за молчаливым главное слово.

С проницательностью гения замечает глупый промах умного.

«Глупости не показываю», – гласит молчащий.

По виду молчащего не поймёшь, чт о́ за ним кроется: то ли дар гения, то ли ничтожество.

На кладбище предки молчат, а ты здесь молчи!

Молчи! Ведь что бы такого умного ты ни сказал – для кого-то это лишь глупость.

Для тех, кто умнее тебя, твои речи пусты, для тех, кто глупее, ты сам непонятен и глуп.

Чем старше муж, тем речь его короче, но девушки скромно молчат, женщины спорят долго… старухи ж трещат обо всём без умолку.