Виктор Мот - Заметки смертного на Руси. 1978—1999

Русь – это лучшее место для тех, кто решил всю жизнь честно трудиться и умереть в бедности.

Тех, кто умерли по старости, можно считать умершими, но тех, кто умерли от недостатка питания, недостатка лечения и нехватки средств на это, нужно считать погибшими.

На Руси честность и бедность – родные сёстры, а тяжкий удел – им родимый брат.

Мне злая доля честного милее всей удачной жизни хитреца.

Вина заморские, яства безвестные… а русскому мужичку уж который век горьким луком разжиться бы, серым хлебушком запастись.

Россия и хлеб – понятия неразделимые.

На Руси очень многие живут впроголодь, но по горло сытыми несправедливостью.

Внутреннее богатство русского человека – от сердца, внешнее – от экономии на желудке.

Почему-то всё скромное, бедное, даже убогое так дорого сердцу!

На Западе янки богатством кичатся – русский бедностью горд.

Богатые даже не подозревают о духовном богатстве бедности, о скромном её обаянии.

Я ценю свою бедность и ни за какие деньги её не отдам.

Ценить материальное нужно в той мере, в какой оно позволяет заниматься духовным.

Жёны ценят богатство, роскошь, уют… и хотят, чтобы всё у них было лучше, чем у других.

Любят жёны пустякам придавать значение.

Жёны любят делать добро, но зло у них получается лучше.

Красиво оформленным злом называют философы жён.

Кто-то с жёнами вечно собачится, кто с собакою век коротает.

К чужим жёнам тянет – за уши себя оттаскивай или за хвост удерживай.

Замахнёшься на большее – на чужую жену, нечистые деньги, – поджидай несчастий.

Лучше тигра за хвост удерживать, чем на свою жену тёще жаловаться.

Любят жёны «заняться любовью», но ещё больше любят, чтобы их об этом упрашивали.

Где живёт, чем занята любимая? – в этом заключалась для меня величайшая из тайн.

Ясности требует ум – тайной пленяется сердце.

Мы даже не подозреваем, какой касаемся тайны, видя во сне человека, отвечающего нам на вопрос!

И ревность, и сумасшествие начинаются с подозрений.

Когда нас гложет ревность, мы грезим об одном – какую кару отыскать любимому и самому родному существу на свете.

Ревность охватит – и мудрость бессильна, и жмётся в сторонку, скрываясь от нас.

Завоевание ревности в том, что мы сами, своими руками, губим в сердце любовь.

Истинная любовь не терпит ревности: ей безразлично, с кем любимый, кого он любит, – ей важно то, что он живёт на свете!

В приступе ревности мы проклинаем судьбу, ненавидим любимых и жаждем обрушить мир или же уйти из него навеки.

Смотреть на мир свысока и по-философски презирать окружающее учись у кота.

Если на краю отворённой форточки видишь взирающего на мир кота, поневоле думаешь: как сильна эта чёртова философия!

Под дремлющим взглядом кота все мысли о величии человека кажутся подозрительными.

За куриную лапку и место на вашей подушке кот отдаст вам всю свою душу!

По сути своей, коты деликатны, тактичны, опрятны… и очень культурные люди!

Разве кот с пушистым хвостом – не прожжённый маг и отъявленный чародей?!

Это псу, чтоб снискать благосклонность, нужно вилять хвостом, а коту достаточно быть пушистым.

Если вы надоели коту, он примет вид, что вы для него – ничтожнейшее существо, которое даже в мыслях не смеет к нему приближаться.

Когда говорят, что у животных нет мимики, сразу мерещится недовольная рожа кота.

На свете есть лишь одно животное, способное послать нас к чёрту – это кот, которому мы надоели.

Коты не любят, когда пристают к ним без цели, без повода и без письменного на то разрешения.

Трусишки и плуты эти коты, но смотрят на всех, словно львы.

Что значит какой-то лев перед котом развалившимся в министерском кресле?!

Конечно, к котам обращаться лучше на «вы» и величать их по имени-отчеству.

Коты суеверны: если коту перейдёшь дорогу, то он потом долго стоит на ней потрясённый этим ужасным хамством.

Котам на глаза я стараюсь не попадаться: уж очень тяжко сношу я презрение.

Когда коту выговариваешь за его наглость, он делает вид, что совершенно ничего не понимает.

Порою глядишь: человек ещё молод, а наглость его стара.

Если плохой человек относится ко мне по-братски, моё настроение портится.

Судьба свела тебя с плохим человеком, чтобы ты сам стал лучше.

Иной человек идёт, а недобрая сущность его вперёд забегает.

Страшно, когда ни Бог, ни люди, ни судьба не спасают доброго.

Большое несчастье – гибель доброго человека, а гибель любимых вовсе невыносима.

Каждый думает, что его несчастья самые большие.

Нашим невзгодам чужое несчастье кажется пустяком.

Когда стряслось несчастье, то на мгновенье кажется: оно случилось не с тобой, а с кем-то посторонним.

Несчастье стрясётся, представь: сколько б ещё их стряслось, но тебя миновало!

Я рад своим несчастьям, а то чужие могут быть не по плечу.

Мы все – коллекционеры: храним и копим, умножая, несчастья нашей жизни.

Несчастьем не терзайся – новые нагрянут, и о нём забудешь.

Труднее всего – поджидать, сложа руки, несчастье.

Сегодня несчастья забыли меня – им тоже нужно вздохнуть и набраться сил.

Когда своё несчастье порой сравнишь с возможным – сочтёшь себя счастливым.

Счастье бредёт одиноко, беды мчатся гурьбой.

Сначала мы требуем счастья, затем – исполнения планов… теперь хотим одного, чтобы беды шли по порядку, а не ломились в душу со всех сторон.

Никому ничего не обещай, ни с кого ничего не требуй!

Может, и лучше, что беды разом приходят, а то каждой беде «стол накрывай», новый приём оказывай.

По ночам беды грозными кажутся, а утром они бледнеют, побаиваясь нас.

Думы о счастье приходят под утро с лучом восходящего солнца, с криком стрижа за окном.

Мы каждый день как будто вновь рождаемся на свет и получаем жизнь! Но вот глядим на это счастье мрачными очами.

Если ходишь нахмурившись, то и счастье тебя опасается.

Пора учиться чувствовать себя счастливым и даже в этом упражняться.

Встречаем ли утро на море, сидим ли в лесу у костра, к любимой ли мчимся – мы чувствуем радости жизни!

Чем дольше живёшь, тем ясней постигаешь картину ужасной и вечно прекрасной жизни.

Не всякая жизнь – долгий путь, и даже за первым углом нам могут сказать: «Вот и пришли».

Ничего-то я в жизни ещё не успел… а смерть, может, рядом.

И я, как старушки, начал сутулиться, думать о смерти, славить покойников.

Сутулость молодого человека говорит, что у него осталось мало сил для жизни.

Я так изменился от дум и весь сгорбился, что старушки при встрече приветствуют первыми.

Оттого и сутулюсь, весь сжавшись, что боюсь растрясти, растерять свои сокровенные мысли.

Добрые мысли приходят от боли в душе за недобрую жизнь.