Александр Вишневский - Дневник хирурга

По пути к своей машине увидели, что несколько машин по соседству разбито, а место, где я сидел в нашем пикапе, засыпано песком, камнями и осколками. Я поднял один из них, зазубренные края его были острыми, цеплялись к руке. Такие же осколки мы подбирали когда-то на Халхин-Голе после японской бомбежки.

Мост оказался частично разрушенным и приведенным в негодность. Развернув машину и проехав сотню метров вдоль берега, решили закусить, кто-то сослался при этом на Кутузова, который утверждал, что на войне харч самое главное. Поев, стали искать другую переправу.

Все мы были очень возбуждены. Даже наш молчаливый шофер не преминул отметить, поглядев на меня, что «профессор легок на ноги».

В машине я не переставал думать о том, как добиться того, чтобы не испытывать страха во время бомбежки. Большую роль, конечно, играет умение держать себя в руках, потом – сознание необходимости твоего пребывания именно в этом месте, но неплохо было бы еще и привыкнуть к звукам взрыва. Я был под бомбежкой много раз, но в зоне действия пикирующих бомбардировщиков очутился впервые. И к этому ощущению стремительно несущейся на тебя смерти сразу ведь не привыкнешь.

Побаливает голова. Думаю, что не от бомбежки, а от того, что эту ночь я проспал, как, впрочем, и предыдущую, на сырой земле. Вскоре подъехали к речке, впадающей в Днепр, и решили перебраться через нее вброд.

В намерении этом, видимо, сказалась привычка Дегтяренко к езде на лошадях. На середине реки в мотор попала вода и он заглох. Пришлось собрать целую команду мальчишек из соседней деревни и, «запрягши» в машину пару волов, мы соединенными усилиями кое-как вытащили ее на другой берег. Но, увы, наши труды оказались напрасными: через Днепр переправы мы так и не нашли.

Решили вернуться в санотдел и завтра, после ремонта моста, снова попытаться проехать через Каневскую переправу.

Мне невольно подумалось, что все хорошо, пока мы на левом берегу Днепра, а что будет, если понадобится переезжать, да еще второпях, с того берега на этот?

19 июля

Ночь спали плохо: рядом шумели шоферы из автороты. Я лежал и невольно прислушивался к тому, как один из них все время ругал медицину и какую-то женщину-врача из медпункта штаба. Насколько я понял, у нее была связь с лекпомом, работавшим там же. Пьяный шофер ночью подкараулил их и, вынув наган, выстрелил над самыми их головами. Теперь он хвастался этим под гогот своих товарищей, в глазах которых, как я почувствовал, его рассказ ронял не только эту женщину, но и медицину вообще. Мне стало все это так противно, что, не сдержавшись, я громко выругался. Оли замолчали, но заснуть я уже не мог и всю ночь ворочался с боку на бок.

Сразу после завтрака мы с Дегтяренко уселись в санитарную машину (мост в Каневе уже починили) и двинулись в Богуслав.

20 июля

Заночевали в дороге. Встали в одиннадцать часов, закусили и поехали дальше. Едем, по древнему обычаю, без карты. – «Дядя (или «тетя», смотря по обстоятельствам), а куда эта дорога ведет?». – Один говорит одно, другой – другое. Но самое неприятное, это, конечно, получивший широкую известность украинский «гак». Когда сообщают, что до какого-нибудь села, допустим, пять верст с гаком, спрашиваем, а гак-то десять верст или больше? Машина ежеминутно буксует, приходится вытягивать ее на себе.

Под вечер остановились закусить в колхозе на станции Таганча. Колхозники рассказали, что на путях стоят два вагона с сахаром, которые не удалось эвакуировать. Решили сделать запас на весь штаб и с разрешения колхозного начальства положили в машину два мешка. Попили кислого молока и двинулись дальше. По дороге идет масса подростков из школ фабзавуча. Их этапом эвакуируют на восток.

Приехали в Мироновку – это станция снабжения нашей армии. Здесь расположен ППГ. Начальник – военврач 2-го ранга Терлецкий, остальные врачи – некадровые. Дисциплина слабая, хотя сам Терлецкий – энергичный и смелый человек. Из-за отсутствия автотранспорта госпиталь пришлось развернуть рядом с железнодорожной станцией. Здесь же на путях стоит санитарный поезд.

В госпитале один хирург – Сельянова, славная, но уж очень, бедняга удручена. При отступлении с Западной Украины она потеряла мужа. Работать ей трудно. Признается, что не переносит даже отдаленного гула самолетов. «Из рук все валится». Я просмотрел всех раненых. Среди них трое оперированных по поводу ранения в живот. Все в довольно тяжелом состоянии, но прожили после операции уже несколько дней. При перевязке одного из них я заметил, что разрез брюшной стенки сделан очень небольшой. Объяснил врачам, что эту ошибку допускают многие хирурги, не имеющие достаточного опыта в военно-полевой хирургии. При ранениях живота необходимо делать широкие разрезы, позволяющие свободно ориентироваться в брюшной полости. Сельянова просила помочь ей в эвакуации раненых. Дело в том, что начальник санитарного поезда не принимает тяжелораненых, мотивируя это тем, что они не транспортабельны и могут умереть в пути. Только после крупного разговора с ним Дегтяренко вопрос был улажен.

Через некоторое время мы поехали дальше. Первый эшелон штаба армии расположился в лесу около Богуслава. Здесь я узнал, что на армейском медицинском складе нет противостолбнячной и противогангренозной сывороток, новокаина, ингредиентов для нашей мази и многого другого столь же необходимого. Послали телеграмму начальнику санитарного отдела фронта, чтобы все это срочно нам выслали. Ночью решили вернуться в Мироновку. В здешний госпиталь привезли раненого – осколочное ранение с открытым переломом бедра. Ему сделали первичную обработку раны, вполне удовлетворительно шинировали. Поздно вечером легли спать. В комнате после леса душно и непривычно.

21 июля

Утром решили передислоцироваться на километр в сторону от железной дороги. Делать здесь было нечего, и я решил вернуться в первый эшелон штаба. По пути заехал в корпусной госпиталь, который произвел на меня самое лучшее впечатление. В эвакоприемнике встретил хирурга С. А. Лобжанидзе, с которым мы вместе выезжали из Сочи на второй день войны. Он повел меня к начальнику госпиталя Новинскому, тоже моему знакомому. Новинский – кадровый врач, сам сформировал госпиталь и сделал это превосходно. Я посмотрел раненых и поехал в штаб. В санотделе все время дебатируется насущный вопрос, как достать медикаменты. До сих пор это осуществлялось путем снабжения из местных ресурсов – в Проскурове, например, мы взяли все, что было нужно из городского аптечного склада, в других местах – из аптек и больниц. Этим способом мы пользуемся и сейчас, но все же многого не хватает.

Сейчас узнал, что по радио было сообщение о назначении Сталина Наркомом Обороны.