Сергей Михеенков - Москва-41

Можно с большой долей вероятности предположить, что капитан Флёров был ознакомлен с этой директивой, поскольку все батареи и дивизионы «Катюш» имели либо фронтовое, либо армейское подчинение.

Этот документ подводил итог тому короткому, но богатому опыту, полученному за три неполных месяца боевого применения «Катюш» на фронте. Все победы и уроки были здесь, кажется, учтены. Невозможно было учесть лишь такого фактора, как человеческий. Правда, тогда и это вполне учитывалось. В батареи и в дивизионы набирали исключительно коммунистов и комсомольцев, а они умели исполнять приказы именно так, как они отданы. Фронтовики рассказывали, как во время выхода из окружения, на марше, они нередко наблюдали у дорог, в болотах, на переправах взорванные установки вместе с миномётчиками, которые либо не успели, либо не смогли уйти в силу различных обстоятельств.

Что касается пункта о массированном применении БМ-13, то это тоже подсказал опыт. Во-первых, тройной залп в районе Рудни, когда была основательно потрёпана немецкая танковая дивизия. В августе, когда под Ельней бои достигли наибольшего ожесточения, командование сосредоточило на одном участке сразу три батареи, в том числе и часть капитана Флёрова. Задачу гвардейцам-миномётчикам ставил прибывший на фронт начальник артиллерией Красной армии генерал-полковник Н. Н. Воронов [25] Николай Николаевич Воронов (1899–1968) – главный маршал артиллерии (1944), Герой Советского Союза (1965). С июля 1941 года начальник (с марта 1943 года командующий) артиллерии РККА и заместитель наркома обороны СССР. В 1946–1950 годах командующий артиллерией Вооружённых сил СССР. Награждён 6 орденами Ленина, 4 орденами Красного Знамени, 3 орденами Суворова 1-й степени, орденами Октябрьской Революции и Красной Звезды. . В Москву он докладывал сразу после залпов: «Наша пехота залегла от неожиданности. А остальное хорошо! Средства сильные. Следует увеличить производство. Формировать непрерывно части, полки и дивизионы. Применять лучше массированно и соблюдать максимальную внезапность».

При массированном ударе и максимальной внезапности случалось и такое, что при виде, как ракеты накрывают полосу немецких траншей, а некоторые снаряды падают с недолётом в сотне-другой метров от своих окопов, наши стрелковые подразделения быстрым маршем дружно перемещались в тыл.

Последний маршрут батареи капитана Флёрова: Рославль – Спас-Деменск – правее Угры и Знаменки на деревню Богатырь. Колонна машин шла одна. Без какого-либо сопровождения. Без попутчиков. Ими могли быть, как в это время часто случалось, другие части и подразделения. Под руководством энергичных командиров они группировали свои силы и пробивали покуда ещё неустойчивые немецкие заслоны, выставленные по всем дорогам.

Седьмого октября 1941 года немецкие танковые дивизии замкнули внутреннее кольцо вокруг Вяземской группировки войск Западного фронта и приступили к ликвидации «котла». Немцы делали это не впервые. В замыкании кольца участвовали танковые и пехотные дивизии, которые имели большой опыт подобных операций, проведённых в районах Белостока, Минска, Смоленска. В первую очередь перехватывались все магистрали, дороги, просёлки, тропы и направления. На них устраивались засады. Здесь велось круглосуточное наблюдение. Наблюдатели имели хорошо налаженную связь с ударными подвижными группами, которые в зависимости от обстоятельств могли быстро перемещаться в нужном направлении. По всей вероятности, на такую засаду и наткнулись флёровцы при попытке выбраться из только что сформированного «котла». Хотя у этой истории возможен вариант – их «вели». От Спас-Деменска или даже раньше. С Варшавки Флёров почему-то свернул. Скорее всего, потому, что она в это время была забита техникой, пробками, к тому же по ней без конца работала немецкая авиация. А карта подсказывала вполне безопасный маршрут через Спас-Деменск и дальше по просёлочным и лесным дорогам на рубеж Можайской линии обороны, куда тогда стремились все войска.

Но Флёров, конечно же, не знал, что немцы уже захватили Юхнов и передовым LVII моторизованным корпусом повернули по шоссе Юхнов – Вязьма, стремительно отрезая наши войска в районах Спас-Деменска, Всходов, Угры, Издёшкова, Дорогобужа, Семлёва, Богородицкого, Вязьмы, Знаменки. По рассказам выживших, они предполагали, что окружены, но где немцы, где свои, понять было невозможно. Шли направлением на Гжатск и Верею. Направление было верным. В Гжатск немцы вошли 9 октября, в Верею 14-го. Так что у флёровцев время ещё было. А вот в Юхнов танки и мотоциклы LVII моторизованного корпуса с боем вломились ещё 5 октября. В Юхнов немцы вошли по Варшавскому шоссе и тут же повернули на Вяземское шоссе и ринулись на север, замыкая Вяземский «котёл» охватом с юга и юго-запада. На них-то и выехала из лесу батарея капитана Флёрова. Возможно, колонне не хватило нескольких часов, чтобы пересечь шоссе Юхнов – Вязьма. Но возможно и другое: капитан Флёров намеревался воспользоваться этим шоссе, чтобы быстро добраться до Юхнова, а там, соединившись со своими, заправить транспорт и продолжать движение по Варшавскому шоссе на Медынь и на Малоярославец, где проходила Можайская линия Московской обороны.

Итак, 7-го…

В тот же день капитан Флёров послал нарочным последнее донесение: «7 октября 1941 год. 21 час. Попали в окружение у деревни Богатырь – 50 км от Вязьмы. Будем держаться до конца. Выхода нет. Готовимся к самовзрыву. Прощайте, товарищи».

От хороших, наезженных дорог батарея была отрезана ещё в первых числах октября. Пробирались по лесным просёлкам, которыми местные жители пользовались в период сухого сезона или зимой, когда земля подмерзала. В тот год осень была сухая, бабье лето затянулось, и в первых числах октября стояли солнечные, тёплые дни. Поэтому лесные дороги оказались проезжими. Но закончилось горючее.

Колонна остановилась неподалёку от деревни Богатырь Угранского района Смоленской области. В деревню въезжать не стали. Командир батареи выслал вперёд разведку. Вскоре разведчики вернулись и доложили, что путь свободен. Капитан Флёров приказал разведчикам: двигаться впереди колонны, дистанция не больше километра, в случае обнаружения опасности немедленно подать сигнал. Уже стемнело. Двинулись с погашенными фарами. И тут, при подъезде к деревне, по колонне был открыт огонь. Огонь вёлся из стрелкового оружия. Стало очевидным – засада. Начался бой.

Сюжет дальнейших событий теперь уже не восстановить. Некоторые исследователи пишут, что капитан Флёров приказал разрядить последний боезапас «прямой наводкой по приближающимся танкам противника». Другие – что часть транспорта ещё до боя артиллеристы по приказу командира привели в негодность, слив из баков остатки бензина. Что одна из установок, которой управлял парторг Нестеров, всё же смогла прорваться через стену огня и скрылась в лесу. По другой версии, Нестеров проехал метров четыреста и, после того, как взрывом снаряда снесло кабину боевой машины и из пробитого бензобака вытекло горючее, выполняя инструкцию и следуя своему долгу, взорвал установку. Что капитан Флёров был уже ранен осколком или пулей в лицо. Что он взорвал одну из установок, а именно головную, и погиб вместе с ней. Что перед тем, как взорвать установки, он приказал батарейцам пробиваться к своим мелкими группами. Что большинство батарейцев, как утверждают исследователи, погибли во время этого боя. Из 170 человек только 46 смогли уйти в лес и затем пробиться к своим. Что никто не сдался в плен – все погибли.