Татьяна Альбрехт - Лехаим, бояре, или Мельпомена смеется. Актерские байки

Говорят, суровая Вера Пашенная, бывшая в силу своего положения, по существу, хозяйкой Малого театра, недолюбливала артиста Кенигсона. И однажды, отвернувшись от него, в сердцах брякнула:

– Набрали в Малый театр евреев, когда такое было!

– Вера Николаевна, – вспыхнул Кенигсон, – я швед!

– Швед, швед, – пробурчала своим басом Пашенная, – швед пархатый!

Малый театр едет на гастроли. В тамбуре у туалета стоит в ожидании знаменитая Варвара Массалитинова. Минут пятнадцать мается, а туалет все занят. Наконец, не выдерживает и могучим, низким голосом своим громко произносит:

– Здесь стоит народная артистка РСФСР Массалитинова!

– А здесь сидит народная артистка СССР Пашенная! Подождёшь, Варька! – раздается из за двери еще более мощный и низкий голос.

Театральным людям хорошо знакомо имя Алексея Денисовича Дикого – замечательного актера и режиссера, незабываемого Атамана Платова в лесковской «Блохе», Генерала Горлова во «Фронте», игравшего в кино Кутузова, Нахимова и даже самого Сталина. Обладал он великолепной актерской фактурой, буйным темпераментом и, как говорят, имел большую любовь ко всякого рода земным утехам. Прошедший сталинские лагеря, не раз падавший и взлетавший, огромный и сильный, он не боялся ни Бога, ни черта – никого… кроме жены своей Шурочки, маленькой кругленькой женщины, не достававшей ему до плеча.

Старейшина театра Сатиры Георгий Менглет, бывший когда-то студентом Дикого в театральной школе, рассказывает, как однажды тот позвонил ему на ночь глядя и тоном, не предполагающим возражений, приказал:

– Мэнг-лет, бери деньги на такси и выходи к подъезду – я тут у тебя внизу стою!

Менглет выскочил – Дикий имел весьма жалкий вид: пьяный, помятый, да еще с расцарапанным лицом.

– Значит так, Мэнг-лет, – сурово сказал он, – сейчас едем ко мне! Шурочка будет скандалить, так ты скажешь ей, что я был у тебя, помогал тебе роль делать, что мы с тобой тут… репетировали… три дня… А лицо мое… скажешь, что твоя собака Ферька поцарапала! Понял, Мэнг-лет?

Георгий Павлович робко возразил, что на лице явно видны следы женских ногтей, но Дикий отрезал:

– А вот я и посмотрю, какой ты артист! Мало ли что… А ты убеди! Сыграй, как надо! Чему я тебя учил?!

Доехали, поднимаются по лестнице – Дикий все повторяет:

– Значит, ты понял, Мэнг-лет? Репетировали, то-сё…

Дикий звонит в дверь, Шурочка открывает и, не сказав ни слова, – раз, раз, раз, раз! – нахлестала Дикому по щекам. Постояв несколько секунд с закрытыми глазами, Дикий все тем же суровым менторским голосом произнес:

– Мэнг-лет! Свободен!!!

В пятидесятые годы в Москве появилось некое, доселе невиданное, буржуазное чудо: винный КОКТЕЙЛЬ! Человек столь же экзотической профессии – БАРМЕН – наливал напитки в специальный бокал, подбирая их по удельному весу так, что они не смешивались, а лежали в бокале полосочками: красный, синий, зеленый… Этим занимались в одном-двух ресторанах по спецразрешению.

В одно из таких заведений зашел большой красивый человек и низким басом приказал:

– Коктейль! Но – по моему рецепту!

– Не можем, – ответствовал бармен, – только по утвержденному прейскуранту.

Бас помрачнел вовсе:

– Я – народный артист Советского Союза Дикий! Коктейль, как я хочу!

Бармен сбегал к директору, доложил, тот махнул рукой: сделай, мол.

Дикий сел за столик и потребовал от официанта принести бутылку водки и пивную кружку.

– Налей аккуратно двести грамм, – приказал он. – Так, теперь аккуратно, по кончику ножа, не смешивая – еще двести грамм! Теперь по капельке влей оставшиеся сто… Налил? Отойди!

Взяв кружку, Дикий на одном дыхании влил в себя ее содержимое, крякнул и сказал официанту:

– Хор-роший коктейль! Молодец! За это рецепт дарю бесплатно. Так всем и говори: «Коктейль „Дикий“»! – и величественно удалился под аплодисменты всего ресторана.

В театре им. Моссовета режиссер Инна Данкман ставила пьесу «Двери хлопают». На одну из репетиций пришел Юрий Завадский. (Дело в театре обычное: очередной режиссер возится-возится год, потом приходит главный режиссер и царственной рукой за неделю все разводит на свои места.) В одной из сцен артист Леньков должен был выйти с гирляндой воздушных шариков, но их на тот момент нигде не было, реквизиторы сказали: «Обойдешься – хороший артист и без шариков сыграет!» Но Саша Леньков, не лишенный режиссерских способностей, сам придумал выход: нашел где-то здоровый радиозонд, надул его и вытащил на сцену на веревочке, ожидая режиссерской похвалы. И тут же услышал недовольный голос Завадского:

– Что это такое? Почему Леньков с надутым презервативом?..

– Что вы, Юрий Александрович, – стали ему объяснять Леньков и Данкман, – это радиозонд…

– Прекратите, – хлопнул по столу мэтр, – я еще, слава Богу, помню, как выглядит презерватив!..

Малый театр едет на гастроли. В тамбуре у туалета стоит в ожидании знаменитая Варвара Массалитинова. Минут пятнадцать мается, а туалет все занят. Наконец, не выдерживает и могучим, низким голосом своим громко произносит: «Здесь стоит народная артистка РСФСР Массалитинова!» В ответ из-за двери раздается еще более мощный и низкий голос: «А здесь сидит народная артистка СССР Пашенная! Подождешь, Варька!»

Николай Крючков и Анатолий Ромашин шествуют по сочинскому пляжу. Ромашин толкает Крючкова локтем в бок:

– Афанасич, смотри, какие две роскошные бабы лежат! Уй-ю-юй, какие бабы!..

Крючков мрачно хрипит в ответ:

– Это для тебя они БАБЫ, а для меня – ПЕЙЗАЖ!

Николай Крючков и Петр Алейников – на кинофестивале, среди зарубежных гостей. Крючков показывает на хорошенькую раскосую актрису:

– Петь, Петь, глянь, какая корейка то! Ох, хорошая корейка!

– Да уж че там, Коль!.. Я те скажу, Коль: корейка то хороша, да грудинки никакой! – ответил Алейников.

Людмила Гурченко рассказала такую историю. Она когда-то жила в одном доме с известным певцом Марком Бернесом. Жили они даже в одном подъезде. При этом они друг с другом не общались. «Уровень популярности разный» – пожаловалась Гурченко. Через некоторое время на стенке подъезда появилась надпись: «Бернес + Гурченко = любовь». И вот когда однажды Гурченко входила в подъезд, за Бернесом уже закрылись двери лифта. Но лифт возвращается открывается дверь, оттуда высовывается Бернес и своим знаменитым вкрадчивым голосом говорит: «А я бы плюс не поставил». Нажал на кнопку закрыл дверь и уехал.

Александру Яблочкину чествовали на юбилее в Малом театре, вручили грамоту «За добросовестный, многолетний труд и в ознаменование 40-летия Октябрьской революции». Яблочкина выходит с ответным благодарственным словом и говорит: