Андрей Колесников - Пять пятилеток либеральных реформ. Истоки российской модернизации и наследие Егора Гайдара

«Дискуссии в „Синтезе“ были более острыми и содержательно интересными, – вспоминал Михаил Дмитриев. – Например, мы открыто дискутировали по поводу того, как будет распадаться СССР». С прогнозом распада Союза потом, в 1988 году, на семинаре в Академгородке, выступит Борис Львин, который тогда работал в финэковской Проблемной лаборатории Сергея Васильева, и для широкой аудитории (человек 250) это станет абсолютным шоком. Но с точки зрения «синтезовских» дебатов во Дворце молодежи в этом не было ничего особенного.

В «Лосево» состоялась ставшая апокрифической дискуссия о ваучерах. План «народной приватизации» по Найшулю был изложен еще в его книге «Другая жизнь»: каждый гражданин должен был получить по 5 тысяч именных рублей (под лозунгом «Народное – народу!»). О содержании же его доклада о ваучерах можно судить по статье, которая явно была написана по следам выступления в «Лосево» и увидела свет уже в 1989 году в сборнике «Постижение». Определение реальной цены предприятия, рассуждал Найшуль, «возможно только путем рыночной конкурентной торговли титулами собственности». А она может осуществляться «как на обычные рубли, так и на специальные боны (курсив мой. – А. К .), пущенные в обращение для приобретения общественного производственного имущества и распределения среди населения». Почему нужны боны? «Распродажа общественной собственности на обычные рубли может привести к отсечению от владения предприятиями значительных контингентов населения, не имеющих свободных денежных средств». Именно эти боны, розданные всем, по мысли Найшуля, должны обеспечить равные стартовые условия для всех в приватизации предприятий, которые после этих процедур можно будет назвать «народными»: «Каждый гражданин СССР получает равную сумму именных инвестиционных рублей (бонов), которые он может в период разделения собственности вложить целиком или по частям в любые предприятия страны».

После доклада Найшуля, который слушали только «свои», произошел, по воспоминаниям Сергея Васильева, «чрезвычайно жесткий разговор в фойе корпуса». Чубайс вспоминал: «Помню бурное обсуждение этого выступления, в ходе которого наиболее агрессивно против идеи ваучеризации с полным ее разгромом выступили некто Гайдар и некто Чубайс. Основные аргументы были примерно следующие. Это чудовищно рискованная затея, она приведет к массовой несправедливости. Степень сложности процесса и вообще степень сложности объектов – отрасли, предприятия – совершенно различная, неоднородная. Фантастически упрощается и отупляется способ приватизации: сам подход предполагает примитивизацию инструмента для обращения со сложнейшим объектом, результатом чего будут массовое недовольство и обиды. Оскорбленными будут чувствовать себя десятки миллионов граждан».

Ваучеры, утверждал Чубайс, невозможно будет реализовать с одинаковой доходностью, в результате возникнет неравенство разных групп населения. Игнатьев говорил о том, что ваучеры потенциально могут стать платежным средством и оказать инфляционное давление на экономику. Возражал и Петр Филиппов, который, правда, спустя три года, став председателем подкомитета по собственности Верховного Совета РСФСР, вместе с Дмитрием Бедняковым и Петром Мостовым напишет первые российские нормативные акты, регулирующие приватизацию, и туда будет внесена норма об именных приватизационных счетах. Это было только начало дискуссии, она продолжалась годами, притом что примерно к 1990 году придумавший еще в 1981 году ваучерную приватизацию Виталий Найшуль сам же откажется от этой идеи.

«Лосево» – это фотопортрет четырех парней в интерьере советского захолустного пансионата. Чубайс, Васильев, Гайдар, Глазков. На столе какие-то банки, граненые стаканы, и им самим слегка за 30. «Нас много. Нас, может быть, четверо» – так начинал свое стихотворение 1964 года Андрей Вознесенский, а заканчивал: «Нас мало. Нас, может быть, четверо». «Нас» было, понятное дело, гораздо больше. За кадром остался Ярмагаев, на других кадрах – Авен, Игнатьев. У плаката «Пьянству – бой» в сосновом финском лесу – хохочущий Гайдар в окружении Ананьина и Широнина, друзей из развалившейся лаборатории ВНИИСИ.

Интересно, что по интернету бродит такая версия: все эти парни – проект КГБ. Кстати, после «Лосево», где было все-таки слишком много народу и масса стукачей, интерес органов к молодым экономистам стал более прицельным. Васильева даже пригласили к финэковскому смотрящему. Но у экономистов была фигура, которая передвигалась по доске как ферзь. Как вспоминал Васильев: «Для того чтобы прикрыть нашу команду от наездов КГБ, Егор в декабре 1987 года организовал командировку на десять дней мне и Ярмагаеву в редакцию журнала „Коммунист“, чем вызвал большое возбуждение в Финэке».

Лосевский семинар, в сущности, завершил становление команды и взглядов ее представителей. Стал понятен и кадровый резервуар. После 1987-го Гайдар регулярно появлялся на семинарах, организуемых неутомимым Петром Филипповым, горнолыжником и яхтсменом, прославившимся бизнесом на выращивании тюльпанов, что позволяло финансировать в том числе и прежде всего научные мероприятия. Семинары Филиппова проходили в 1988 и 1989 годах летом на Ладоге, на Песоцком носу – длинной косе на южном берегу озера. В сугубо туристических условиях.

По сию пору Сергей Игнатьев с непреходящим изумлением вспоминает один из таких «симпозиумов» на Ладоге: «Мы проводили семинар прямо на берегу озера. И вдруг начался дождь. Над нами растянули какую-то пленку, но мы продолжали бурно дискутировать. Дикость ситуации мне стала понятна уже тогда: стоят – именно стоят! – человек двадцать под пленкой в проливной дождь и с жаром обсуждают проблемы экономики». Петр Филиппов: «Чубайс ухитрялся нами руководить. В метрах ста от нас стояла палатка, и туристы от изумления высунулись из нее и наблюдали за нами, как за полными идиотами».

Был и заметный семинар в подмосковном пансионате «Зименки», в организации которого принимали участие самые разные люди – от Константина Кагаловского и Ирины Евсеевой до Сергея Глазьева. Но ничего равного по значению «Змеиной горке» и «Лосево» уже не состоялось.

В гайдаровско-чубайсовском кругу в ту эпоху семинаров появился крупный во всех отношениях, в том числе и физическом смысле, человек. Звали его Сергей Кугушев. Многие говорили, что он из КГБ, Симон Кордонский и вовсе называл его «куратором». Формально он был советником Юрия Баталина, председателя Госстроя СССР и зампреда Совмина, а впоследствии работал в Фонде детского кино Ролана Быкова. Кугушев, по сути, был членом команды, участвовал в семинарах, катался на плавсредствах по Ладоге, отчего однажды одно из таких плавсредств чуть не перевернулось вместе с Гайдаром. Питерские реформаторы, приезжая в Москву, имели возможность останавливаться в ведомственной гостинице Госстроя. Кугушев активно общался с Сергеем Васильевым и Егором. Был тесно связан с популярным в то время интеллектуальным журналом «Век XX и мир», в первом номере которого за 1990 год можно найти его совместную статью с Константином Кагаловским (главной фигурой в журнале, выходившем под эгидой Советского комитета защиты мира, был Глеб Павловский). По просьбе Кугушева, как утверждает Кордонский, он в конце 1989 года под фамилией Алтаев (ибо сам происходил с Алтая) написал сценарий перехода от социализма к капитализму, получивший название «Сценарий X. Разговор с известным экономистом, пожелавшим остаться неизвестным». Во втором номере 1990 года он уже под своей фамилией, пародируя сам себя, написал текст «Сценарий Игрек, или Гипотеза о руководящей роли партии в 90-е годы». Статья Бориса Львина, опубликованная в № 8 за 1990 год, называлась «Долой империю!». Чтение этих текстов сегодня вызывает смешанные ощущения: с одной стороны, они чрезвычайно любопытны, с другой – в них просматривалось страстное желание отличаться от традиционной перестроечной публицистики, причем любой ценой. Прогнозы, как и все предсказания той эпохи, не отличались точностью.