Вера Тихонова - Если бы не ты, то бы и не я. О любви, которая сильнее смерти

Я спрашивала у него, что ребята (и две девушки, но Миша обращался ко всем «ребятки») думают обо мне, о том, что мы начали встречаться и Миша через неделю мотается ко мне в Краснодар. А он говорил: «Ну что ты, у нас не принято лезть в личные дела. Да, кажется, они видят, что я изменился, что я счастлив, но пока я не говорю об этом прямо, никто ничего не комментирует».

У бильдов так было принято. Миша был очень деликатен – и его бильды были такими же. Миша был очень добр и внимателен – и его бильды тоже.

Когда я пришла к ним со своим ноутбуком и Миша устроил меня за столом рядом с собой, ребята поздоровались и сделали вид, что ничего такого не происходит. Ну подумаешь, старший привел свою девушку. Но потом я поняла, что всё они видят, что они очень рады за Мишу, рады за нас. И хотят, чтобы у нас все было хорошо.

Это было невзначай, совсем ненавязчиво. Все работали, а один из бильдов вдруг начал советоваться с Мишей по поводу перевода с английского: что-то про медь, бронзу и какие-то сплавы, которые упоминались в новости. И Миша переводил – безо всякого гугл-транслейта, свободно. Я поражалась тому, какой у него, оказывается, крутой словарный запас. Кто-то предложил сыграть в настольный футбол, все развернулись от своих мониторов и обсуждали, удастся ли Михею в этот раз обыграть Мишу, ведь все знают, что Миша крут, Миша – чемпион. Я смотрела, как Миша играет – и выигрывает. И восхищалась им.

Один из бильдов, услышав, что я не пью кофе без молока, вытряхнул свои запасы всяких сложносочиненных чаев – чтобы мне было комфортно перекусывать вместе со всеми.

Я могу поспорить, что Миша никого из них не хвалил публично. Но мне он рассказывал о каждом. Как одна из девушек стала победительницей фотоконкурса в забавной номинации «Мисс Расфокус» – с фотографией чудесных птиц. Как один из парней снимает больших кошек – тигров, леопардов, – и они сами лезут к нему в кадр и позируют. Еще один подвозил нас однажды в аэропорт, и Миша едва дотерпел, пока мы выйдем из машины, чтобы спросить: «Заметила, как он водит? Потрясающе, да? Неторопливо, аккуратно, вежливо, предельно безопасно. И двигается так же. Но при этом он – каратист крутейшего уровня и может быть очень резким. Но только когда это по-настоящему нужно».

Бильд с чаем стал Мише близким и надежным другом – все время был рядом. Ассистировал Мише на съемках, участвовал в приключениях, приносил домашний суп в банке. Спустя несколько месяцев после Мишиной смерти он узнал, что я еду в Москву и буду жить в отеле, и спросил: «Хочешь, я тебе завезу домашней еды? Как Мише».

Спасибо, родные. Миша не говорил вам, но я скажу за него: он очень вами гордился. И любил.

Мы поехали в Черногорию, еще когда жили на два города, – подгадали себе по кусочку отпуска, чтобы побыть вместе.

Несколько дней ушло на то, чтобы облазить улочки старой Будвы, найти пляжи, где камни не царапают пузо, когда плывешь, распробовать минестроне в семейном ресторанчике. Миша взял в аренду маленький голубой автомобильчик, и мы ездили по прибрежным городам, национальным паркам, развалинам крепостей, заблудились на каком-то острове и рвали на обочине виноград.

Мы видели горное озеро – такое прозрачное, что лодки, покачиваясь у причала, словно висели в воздухе. Гуляли по старому лесу и разглядывали незнакомые цветы. Петляли по серпантину, останавливались, где захочется, и любовались глубоким каньоном и рекой на его дне.

На перевале мы увидели дом, подъездную дорогу к нему и столик, покрытый скатертью. Думали, это кафе, и остановились купить воды, но оказалось, что это просто жилой дом. Аккуратные грядки спускались от дороги по склону почти вертикально, все было усыпано яблоками, а в глубине двора огромным колуном колола дрова очень пожилая бабуля. Она вышла и по-мужски протянула Мише руку. Он потом вспоминал, что ее ладонь была больше, чем его, жаркая и с мозолями, которые бывают, только когда тяжело работаешь целый век кряду. Мы жестами показали, что хотели бы выпить воды, она предложила кофе и наотрез отказалась от платы. Даже возмутилась: как так, за воду деньги брать? Когда мы уезжали, она остановила меня, ухватив за блузку, и насыпала корзину яблок. Мы часто вспоминали с Мишей эту бабулю. И думали, как было бы хорошо так жить. И не брать с путников ничего за воду и яблоки.

К концу дня я заметила указатель – монастырь архангела Михаила, и предложила Мише, раз уж мы тут, заглянуть в гости к его святому покровителю. Он согласился, мы долго петляли среди виноградников и садов, прежде чем подъехали к крошечному, как во многих черногорских деревеньках, монастырю. Птичник, каменная церковка и уютный чистенький домик. Ворота были открыты настежь, но внутри не оказалось никого.

Мы настороженно обошли двор и решили – ну что ж, может быть, нас тут ждали. И устроились на скамеечке над каньоном, среди цветов. Возле источника с барельефом нашлись кружки, вода была вкуснейшей, воздух – невероятным, а вид – подарочным.

Тогда, в те самые тихие минуты, мы поняли, что это наше, это то, чего мы бы хотели. Меньше людей, больше природы, меньше шума, больше цветов. Красоты, зелени, моря, гор, неба. И потом во всех своих путешествиях мы искали именно этого. И находили.

Может быть, архангел Михаил улыбнулся нам, увидев оставленные у источника монетки. Может быть, слушал наши разговоры и гладил по головам. Как все-таки много нам было дано. И как мало.

Мне было трудно дарить Мише подарки. Во-первых, у нас с самого начала был общий бюджет и мы обсуждали все траты – даже заказы из онлайн-супермаркета. А во-вторых, его было сложно уговорить купить что-то для себя.

Как-то мы во время прогулки заговорили про подарки. Я пожаловалась, что мне дарили шторы с нарисованными на них шторами. А Миша посмеялся и рассказал, что прошел весь спектр дежурных подарков – от носков и пены для бриться до кружки со знаком зодиака.

Я помню, как купила ему красную футболку – просто так, без повода. Еще до того как я приняла его любовь к черному цвету, меня огорчало, что Миша носит все темное. Только в свое последнее лето Миша признался, что немножко стеснялся ходить в таком ярком и дома в этой футболке чувствовал себя гораздо лучше, чем во время выходов.

Мне всегда было радостно смотреть на Мишу в ней. Радостно видеть, что я о нем позаботилась – и он принял мое внимание. Радостно вспоминать первые влюбленные недели. А после его признания – понимать, что он преодолевал свое стеснение ради меня. Миша умер в этой футболке, и мне было мучительно подписывать в морге акт об ее уничтожении, ведь это была не просто вещь. Хотя, если честно, у нас все вещи – не просто вещи.