Сергей Вересков - В краю молочных рек

Домой он еле добрался. Одежда была испачкана грязью и кровью, лицо распухло, тело казалось одним куском боли. Он сразу же пошел в ванную, разделся, стал умываться. Он плакал не от боли, а от безысходности – ему хотелось кричать в голос. Вдруг дверь в ванную открыл отец – судя по взгляду, он был пьян, но еще в себе – и когда увидел его распухшее лицо, то, скривив губы, бросил: «Ты что тут ревешь как баба? Значит, правильно тебя отделали, раз такой слабый». Потом добавил, что если еще раз увидит его заплаканным, то сам добавит, и захлопнул дверь.

После этого случая Дима начал вести блог в интернете, чтобы хоть как-то спастись от одиночества и справиться с хаосом в голове. В дневнике он ничего не выдумывал, рассказывал о себе, о школе, о скандалах с отцом. Его изредка кто-то комментировал, сочувствовал, он даже вступил в переписку с несколькими людьми – это ему помогало оставаться на плаву и не сходить с ума окончательно. Некоторые предлагали встретиться вживую, но Дима отказывался – на самом деле ему было стыдно за свой блог, за свою слабость, и если в общении по интернету еще можно было постараться сохранить лицо, то при обычной встрече он наверняка будет чувствовать себя униженным, сочувствие станет доказательством его неполноценности. И все же именно блог в конечном счете повлиял на его жизнь – на то, где он оказался сейчас.

Однажды он получил личное сообщение – оно пришло от «Пришествия». О «Пришествии» он читал на нескольких сайтах, но никогда им особо не интересовался. В письме подробно рассказывалось о «семье», говорилось, что они готовы принять каждого, с кем несправедливо обращаются, кого притесняют, преследуют, вне зависимости от цвета кожи, ориентации и других вещей. Также подробно описывалось, как устроена жизнь в «Пришествии», где находится их лагерь. В конце сообщения Диму приглашали присоединиться к семье, обещая принятие и уважение.

Сначала он отмахнулся от письма – идея вступить в секту вызвала у него нервный смех, с него было достаточно того, что отец ушел в религию. Но каждый раз, когда в его жизни случалось что-то плохое, Дима мысленно возвращался к этому сообщению. И однажды, когда вокруг все было хуже некуда, он вступил в переписку с неизвестным собеседником оттуда.

Дима был саркастически настроен – высмеивал правила секты, высмеивал ее открытость и толерантность, высмеивал Лидера. И хотя порой он был намеренно груб – от собственной грубости ему становилось легче, – с ним разговаривали неизменно вежливо и терпеливо. А еще его спрашивали, как прошел день, что было в школе, в порядке ли настроение. Это подкупало, хотя Дима и не хотел себе в этом признаваться.

После долгой переписки его вновь пригласили посетить общину. Это настораживало, и он взял паузу. Дима понимал, что «Пришествие» – это секта, а значит, надо быть осторожным. Однако к тому времени он уже так привык общаться с Надей – так звали девушку, с которой он переписывался, – что все равно вернулся в чат через несколько дней. В конце концов, подумал Дима, терять ему нечего – «Пришествие» даже отобрать у него ничего не сможет, так как у него ничего и нет. Ну, кроме жизни, но разве такая жизнь, как у него, ценность и может кому-то понадобиться? Невелика потеря, если что.

Он часто думал о побеге, но его всегда что-то останавливало. Эта идея была сродни мечте, и достижимой, и все же слишком фантастической. Требовалась решимость, но ее не хватало – он не мог заставить себя действовать. И если бы не то, что случилось, он бы никогда не пошел на это. Он не попросил бы о помощи.

Дом, где Дима снял комнату, находился не так далеко от центра, как казалось по карте. Его номер был на втором этаже – комната небольшая, но в ней умещалось все, что необходимо: кровать, зеркало в пол, деревянная тумбочка и кресло. Была даже плита на две конфорки, спрятанная в нише за раздвижными дверями. Окно выходило на улицу. В доме напротив – продуктовый магазин, аптека и кафе без названия – желто-красная вывеска со словом cafe и чашкой дымящегося кофе. Ночью она подсвечивалась парой лампочек, а из распахнутых дверей слабо доносилась музыка. Ее можно было услышать, если откроешь окно и как следует прислушаешься. Звучал какой-то старый французский шансон. Этим песням было гораздо больше лет, чем Диме, отчего казалось, что время на этой улице остановилось и за прошедшие годы в мире не поменялось примерно ничего, а сам Дима не сбежал из дома, не попал сюда, не сидел прямо сейчас на подоконнике.

Несколько дней он почти не выходил из номера, только за едой, и почти круглосуточно спал, усталость последних недель нагнала его. Ему редко снились сны, а когда снились, это был повторявшийся ужас – он от кого-то убегал, руки были в крови. Дима просыпался, открывал окно, вслушивался в разговоры редких прохожих: у кого-то умер отец, кто-то купил новый велосипед, а одна звонкая девушка кричала в телефон, что поссорилась с лучшей подругой, потому что та «дрянь, каких земля не видывала, настоящая мразь».

Постепенно он стал выходить в город, слоняться по улицам, зависая в парках и кафе. Дима читал книги с телефона – «Летний круиз», «Дом, в котором…», «Люди среди деревьев», – но не особенно вникал в них, не было настроения. Книжное приложение само выдавало рекомендации, и он пролистывал роман с приглянувшейся обложкой, цепляясь за случайные сцены, диалоги. Он слушал музыку, играл до тошноты в мобильные игры, где нужно было собирать фигурки одинакового цвета или лететь сквозь темноту по космической трассе.

По вечерам Дима переписывался со случайными парнями в приложении для гей-знакомств, но до встреч дело не доходило – как только об этом заводилась речь, он сливался и блокировал собеседника. Он был не готов: дома он несколько раз ходил на свидания, но каждый раз все шло не так, как хотелось. В первый раз все закончилось оральным сексом в полутемном туалете бара, когда его чуть не вывернуло от выпитого алкоголя, а во второй сорокалетний мужчина предложил поехать с ним в сауну после кафе.

Третья встреча была дома у молодого парня, почти его ровесника. Все шло здорово, пока они не начали целоваться: Стас повалил Диму на кровать, и, когда лег на него сверху, наваливаясь всем телом, его вдруг охватила паника. Он представил себя со стороны, в голове начало мелькать все слышанное им в школе и от отца, и, как он ни старался избавиться от этого наваждения, у него не получалось вынырнуть из потока флешбэков. В итоге он просто столкнул с себя парня и, нелепо извиняясь, сбежал из квартиры, на ходу застегивая рубашку, заправляя ее в джинсы.

Однажды вечером, когда он зашел в приложение, то увидел, что до другого ближайшего пользователя всего несколько метров. Дима только решил скрыть себя из поиска, как получил сообщение от этого парня. Он испугался и, присмотревшись к фотографии, понял, что видел его, – буквально сегодня утром они разминулись в холле гостиницы. Наверняка он тоже его запомнил. Удаляться было бы слишком глупо, и он вступил в переписку. Разговор неожиданно сложился – Рома задавал вопросы, рассказывал о себе. Все это он делал без ненужных намеков, а просто вел нормальный диалог, как обычный человек. Когда перевалило за полночь, Рома спросил, можно ли ему зайти в гости, – у него есть бутылка вина, и он с радостью разделит ее.