Галина Синекура - Честь имею… Или все-таки поимели меня?!

Мне казалось, что при моем наборе способностей я там очень пригожусь. У меня как раз высшее профильное образование престижного государственного вуза, солидное портфолио, накопленное во время стажировок и работы в разных изданиях, неплохо поставленная речь, богатый словарный запас и сердце, горящее интересом и любовью к службе. Однако всякий раз, когда я обращалась в кадровые подразделения по вопросу трудоустройства, мне сообщалось, что вакансий нет. И резюме оставлять не нужно, потому что им «некогда обо мне думать и потом со мной связываться».

Сначала, поскольку я была юной и охваченной своими мечтами, меня это не особенно расстраивало. Потому что ведомство ведь солидное, стало быть, так просто к нему не подступишься, нужно еще большими компетенциями обрасти. Ведь я книжек начиталась и по ним в то время ориентировалась в пространстве, вот и появились у меня очень романтичные догадки и соответствующие ожидания. Может, в этом сером здании таким образом проверяют серьезность моих намерений, ждут от меня настойчивости. Я решила не сдаваться и звонила в кадровые подразделения каждый месяц, в надежде, что появятся вакансии. Параллельно звонила начальнику отдела новостей, чтобы хотя бы напроситься во внештатники и получить возможность показать себя, заслужить доверие и далее двигаться к своей мечте. Но все мои собеседники отказывали мне, тон их был насмешливым и грубым. Для меня не было вакансий ни в подходящем мне отделе новостей, ни в любом другом подразделении. Вообще нигде.

Сейчас я понимаю, что уже тогда надо было попытаться решить вопрос своего трудоустройства по-взрослому, в соответствии с законодательными ресурсами, имеющимися у каждого гражданина. Надо было написать в Министерство внутренних дел о том, как в далеком от столицы регионе относятся к соискателям, у которых и образование вообще-то есть, и набор нужных навыков, и моральные качества подходящие.

Не заинтересовалось бы ведомство моим письмом – еще бы написала, новые бы аргументы и факты изложила, Президенту бы адресовала свое письмо. Надо было излагать проблему и направлять в письменном виде в компетентные учреждения, а не ждать милости от людей, в чьих организмах никогда не содержалось совести. Почему-то мне кажется, что компетентные вышестоящие органы отреагировали бы по справедливости, и я бы намного раньше получила ответы на свои вопросы. Тогда как раз время в стране было такое, что чуть не каждый день на всех телеканалах звучали выступления высокопоставленных лиц о том, что милиция утратила доверие общества и надо ее менять, что ведомству не хватает грамотных и преданных делу специалистов. Эй, уважаемые первые лица страны, вот же я, и грамотная, и учиться дальше готова, и делу верна буду. Возьмете? Вот надо было не с телевизором разговаривать, а писать обращения.

Но моя тогдашняя робость не позволяла мне так поступить. Наверное, боялась заявлять о себе, думая, что будет еще хуже. Хотя, а что случится еще хуже того, что меня не берут на работу моей мечты? В два раза больше будут мне грубить по телефону и в три раза презрительнее насмехаться? Тем более, чуть забегая вперед, признаюсь, что без письма потом все же не обошлось. Не взяли бы меня на службу ни при каких иных обстоятельствах, потому что у меня не было влиятельных родственников, которые бы все устроили.

И так, несколько лет прошло в бесплодных попытках обратить на себя внимание. Что заставляло меня продолжать попытки, раз за разом напарываясь на равнодушие и насмешки? Банальное желание наполнить смыслом свое существование, заниматься таким делом, чтобы понимать, что училась в университете не зря, и миллиард книг прочитала не напрасно. Да и вообще, хоть одна заветная мечта в жизни каждого человека обязана сбыться. И мне безумно хотелось, чтобы моя мечта о службе в органах внутренних дел непременно сбылась.

В 2011 году произошла реформа, на райотделах таблички «милиция» заменили на другие, где было таким же цветом и шрифтом написано чуть иное слово, чужеродное для обывателя – «полиция». Честно признаюсь, что в силу своей тогдашней особой убежденности я действительно поверила, что дело обошлось не только табличками. Стала предвкушать, что в ведомстве почетом и уважением теперь пользуются только те, кому действительно интересно, чтобы служба приносила обществу пользу и обоснованно укрепляла свой престиж. Однако на свои вопросы, адресованные кадровому подразделению и отделу новостей, я получила те же ответы. Места для меня по-прежнему не было нигде.

Тут очень уместно вспомнить случай, который произошел с моим папой как раз в тот период, когда я безуспешно пыталась устроиться на службу. Я увидела полицейских, что называется, в деле. Формально они прошли аттестацию и переоделись из серой милицейской формы в синюю полицейскую. И, по замыслу главных лиц страны, должны были вести себя так, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что они достойны служить дальше, и деятельность их ориентирована на соблюдение законности, защиту жизни и здоровья граждан и прочие великие дела, обозначенные во вновь принятом Законе о полиции. Однако…

Мой папа на законном основании много лет владеет карабином «Сайга». Интерес у него к этой вещице как к произведению искусства, поэтому она содержится в идеальном состоянии. В сельской местности о большей части имущества каждого жителя хорошо известно соседям, тем более, участковый иногда наведывался к папе, чтобы проверить условия хранения оружия. В общем, вчерашний милиционер и сегодняшний полицейский заинтересовался имуществом моего родителя, и даже был уверен, что скоро у него получится стать его новым владельцем.

В соответствии с действовавшей тогда редакцией Закона об оружии, участковый осуществлял проверку условий хранения оружия на основании предписания. То есть только со специально оформленным документом, а не когда ему захочется развеять скуку, заглянув в гости к владельцу. Наш же участковый стал наведываться к папе регулярно. Сельский антипод Анискина, как позже стало ясно, разработал целую многоходовую комбинацию.

– Здравствуйте, хозяин! – приветствовал папу хитро улыбающийся участковый.

– Здравствуйте. Так вы же в прошлом месяце с проверкой приходили. Что случилось?

– Да я не проверять. На зайца сезон в разгаре. Дайте мне карабин на неделю.

– Извините, но нет. Я ж не имею права кому-то передавать свое оружие.

– Так мы же свои, давайте по-свойски. Мне на несколько дней всего.

– В законе про своих и чужих ничего не сказано.

– Слушайте, ну, я при погонах, вы пенсионер нашей системы. Вы ж все понимаете. Никто не узнает, значит можно.