Сергей Фомин - «Царское дело» Н.А. Соколова и «Le prince de l'ombre». Книга 1

Тем не менее, имя князя В.Н. Орлова оказалось прочно вписанным в список жертв отрицательного отношения к Г.Е. Распутину.

Мало кто желал прислушиваться к мнению тех, кто, несомненно, по занимаемому ими положению, был хорошо осведомлен о положении дел, не будучи при этом ангажированным какой-либо группировкой при Дворе.

Одним из них был товарищ министра внутренних дел, командир Отдельного корпуса жандармов генерал П.Г. Курлов, писавший о Государе, что только «негодование на непрошенное вмешательство и повторение всё тех же нападок» у Него «влекло за собой удаление настойчивых советников, причём это удаление никогда не выражалось в резкой форме, а являлось лишь устранением таких лиц с тех мест, на которых они, в силу неправильно понятых своих обязанностей, считали такое вмешательство возможным. Доброта Государя проявлялась и в таких случаях. Князь Орлов был назначен на высший пост помощника Наместника Его Величества на Кавказе по гражданской части, а генерал Джунковский был оставлен в Свите. Я не могу заподозрить, что эти случаи были результатом мести Распутина: он был несомненно добрым человеком и неоднократно высказывал чувство христианского прощения своим врагам».

«Настойчивости» же в «непрошенном вмешательстве» князю В.Н. Орлову было не занимать.

Благодаря своему происхождению, занимаемому положению, связям и выказываемой им активности князь становился весьма опасным человеком.

Судя по дошедшим до нас многочисленным дневниковым записям вдовствующей Императрицы, князь пользовался и Ее особым доверием и уважением; благосклонно относилась Мария Феодоровна и к его супруге.

Через свое близкое знакомство со скандально известной воспитательницей Царских Детей С.И. Тютчевой и генералом-масоном В.Ф. Джунковским князь В.Н. Орлов был связан с московским кружком Великой Княгини Елизаветы Феодоровны.

Митя Козельский. Снимок предоставлен С.Ю. Паламодовым (Петербург)

Из мемуаров митрополита Вениамина (Федченкова) известно, что он (в то время еще иеромонах), по поручению епископа Феофана (Быстрова), «дал сведения для Двора через князя О[рлова], ездил к другим, но нас мало слушали, он [Распутин] был сильнее».

Не брезговал он связями (пусть и опосредованными) с иеромонахом Илиодором (Труфановым) и епископом Гермогеном, подготавливавшими покушение на Царского Друга.

«На квартире у Гермогена, – описывал события, относившиеся к началу декабря 1911 г., расстрига, – я каждый день встречал Митю-блаженненько-го и писателя И.А. Родионова.

Они рассказывали мне про Григория и его придворную деятельность невероятные вещи. Родионов передавал со слов Щегловитова, а Митя – со слов [Начальник Дворцового управления] князя [М.С.] Путятина и князя [В.Н.] Орлова».

Известны доверительные контакты князя с еще одним влиятельным антираспутинцем и ненавистником Государыни – протопресвитером Армии и Флота о. Георгием Шавельским, происходившим из выкрестов.

«Во второй половине мая 1914 года, – читаем в мемуарах отца Георгия, – ко мне однажды заехали князь В.М. Волконский, товарищ председателя Государственной думы, и Свиты Его Величества генерал-майор князь В.Н. Орлов, начальник Походной Его Величества канцелярии. Первый был знаком со мной более заочно, со слов фрейлины Двора Елизаветы Сергеевны Олив, моей духовной дочери; со вторым я очень часто встречался при Дворе на разных парадных торжествах. Я знал, что князь Орлов – самое близкое к Государю лицо.

Приехавшие заявили, что они хотят вести со мной совершенно секретную беседу. Я увел их в свой кабинет, совершенно удаленный от жилых комнат. Никто подслушать нас не мог. Там они изложили мне цель своего приезда. Суть ее была в следующем. Влияние Распутина на Царя и Царицу всё растет, пропорционально чему растут в обществе и народе разговоры об этом и недовольство, граничащее с возмущением. Содействующих Распутину много, противодействующих ему мало. Активно или пассивно содействуют ему те, которые должны были бы бороться с ним. К таким лицам принадлежит духовник Их Величеств протоиерей А.В. Васильев. […]

– Я чрезвычайно чту и люблю о. Васильева, – говорил князь Орлов, – как прекрасного пастыря и чудного человека, и потому особенно страдаю, видя тут его искреннее заблуждение в отношении Распутина. Несколько раз я пытался разубедить, вразумить его, – все мои усилия до настоящего времени оставались безплодными. Мы приехали просить вас, не повлияете ли вы на о. Васильева, не убедите ли его изменить свое отношение к Распутину.

Я пообещал сделать всё возможное. Условились так: я позвоню по телефону к о. Васильеву и буду просить его спешно переговорить со мною по весьма серьезному делу. Переговоривши с ним, я чрез кн. Волконского извещу кн. Орлова об исполнении обещания, а затем в назначенный час побываю у последнего один без кн. Волконского. Вообще, чтобы не возбудить ни у кого, не исключая прислуги, каких-либо подозрений, мы условились соблюдать крайнюю осторожность, как при посещениях друг друга, так и в разговорах по телефону. […]

Из беседы с князем Орловым я окончательно убедился, что распутинское дело зашло очень далеко».

Только война и возникшие вместе с ней непростые проблемы приостановила эту попытку (увы, не единственную) насильственного вмешательства в личную жизнь Царской Семьи. Но, конечно, не пресекла вовсе, а лишь отодвинула на время, поскольку участники ее не отказались от своих замыслов.

Генерал Александр Александрович Мосолов

Гораздо более опасными по своим возможности (а потому и по последствиям) были близкие отношения князя В.Н. Орлова с Великим Князем Николаем Николаевичем, с началом Великой войны ставшим Верховным Главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами.

Близкие отношения (особенно это было явно во время выездов Государя за пределы Царского Села: в Ставку и на фронт) связывали князя В.Н. Орлова, с одной стороны, с генералом В.Ф. Джунковским, а с другой, с адмиралом К.Д. Ниловым и «всезнающим осведомителем ближайшей Свиты» – помощником начальника Дворцовой полиции генерал-лейтенантом князем Н.Г. Тумановым. Нужно ли говорить, что все эти люди были также не только врагами Г.Е. Распутина и А.А. Вырубовой, но и скрытыми недоброжелателями Императрицы.

«Состоя в переписке с видными политическими деятелями, – высказывался о князе его более осторожный во внешних проявлениях единомышленник генерал А.А. Мосолов, – он был хорошо осведомлен об окружающей его действительности и один из всей Свиты был политически зрелым человеком. К его несчастию, окружение Государыни было ему явно несимпатично, он не скрывал своего отношения к распутинскому штату, и Императрице об этом доносили».