Рузаль Юсупов - Воспоминания через размышления (на русском и татарском языках)

Судья велела мне изложить суть дела. Я рассказал.

Слово дали свидетелю – Анатолию Александровичу Катаеву. Он высказался в мою защиту, не скрывая своего раздражения на председателя Калугина, притеснявшего невинного человека. Своё выступление он закончил словами: «В порче дрожжей виноват не Юсупов, а заведующий складом и председатель, и стоимость испорченного товара надо заставить выплатить их!».

Вот насколько отличаются люди друг от друга своей натурой и характером: один ненавидит людей и получает удовольствие, заставляя страдать невинного человека, другой всеми силами борется против несправедливости. Анатолий Александрович потом ещё не раз выручал меня в трудных ситуациях.

Решение суда, к счастью, оказалось в мою пользу. Требования истца удовлетворены не были.

Расскажу ещё одну поучительную историю и на этом завершим курганскую эпопею.

Как-то из вышестоящей организации – облпотребсоюза – пришёл приказ: специалисты, имеющие среднее специальное образование, должны организовать курсы обучения для продавцов, не имеющих специального образования. В Усть-Уйском райпотребсоюзе тут же приступили к реализации этого мероприятия. К каждому специалисту со средним специальным образованием прикрепили по одному сельпо. За мной закрепили сельпо Матвеевское. И я, раздобыв где только мог, специальную литературу, и оживив в памяти полученные когда-то скудные знания, составил для предстоящего курса что-то вроде программы и приготовился исполнять эту весьма сложную для себя миссию.

Дело было зимой. В контору сельпо в селе Матвеевка, расположенном в 15–20 километрах от райцентра, из отдалённых деревень на лошадях съехались женщины-продавцы. Из Ново-Кочердыка прибыл и я – 17-летний паренёк.

Моё смущение и волнение трудно было передать словами. Ведь прошло всего три года, как я окончил семь классов татарской школы. Мой русский язык тогда, наверно, был не ахти какой. А слушатели-курсанты – русские женщины среднего и старшего возраста!

Но, как говорится, чему быть, того не миновать. Поднапрягши мозги, я что-то там рассказывал, поглядывая в книги. К счастью для меня, эти курсы (ликбез) продолжались не очень долго.

За период работы в Курганской области я преодолел немало сложностей. Всякое бывало: зимой и весной застревал в дороге, сидел в поле, мёрз в машине с товаром – тогда кабины ещё не обогревались, в них ветер гулял. Ладно ещё не пристрастился к спиртному: сфера торговли – особая, я – молодой да неопытный, а надёжных советчиков – родных и близких – рядом нет.

Проработав полтора года, я взял отпуск и вернулся в Казань. Так закончилась моя курганская эпопея. Обратно туда я уже не поехал. Полгода я проработал товароведом в Казанском пищеторге, и затем был призван на срочную военную службу.

В военном комиссариате, где проходил медицинскую комиссию, я, улучив удобный момент, спросил, куда меня отправят служить. Мне ответили: будешь кавалеристом. Я решил, что надо мной подшутили, но ошибся: оказывается, в горах Памира границу с Афганистаном охраняют конные пограничники. Вот туда я и попал.

Двенадцать дней мы добирались до киргизского города Ош в товарном вагоне. Спали на трёхэтажных нарах, питались сухим пайком. Мне достался второй этаж, чтобы лечь, надо было вползать в узкое расстояние между первым и третьим этажами. Сидеть, разумеется, было тем более невозможно, вдобавок сверху сыплется пыль, мусор, иногда и капало. В вагоне было неимоверно жарко, все в поту, а помыться возможности нет.

В городе Ош Киргизской республики, выгрузившись из поезда, мы пересели в машины. Нам выдали старые рваные тулупы и валенки. И это в августе месяце в Средней Азии! Но вскоре мы получили ответ на свой немой вопрос. Потому что нам предстояло ехать по знаменитой высокогорной трассе Ош – Хорог, которая временами взмывала на высоту до пяти километров, а на перевалах уже кое-где шёл снег.

Нас погрузили в грузовики, совершенно не приспособленные для сидения. Мы устроились на корточках, а сверху нас накрыли брезентом. Моя привычка вести себя чересчур культурно привела к тому, что в момент погрузки я не стал толкаться и суетиться, и в результате оказался в конце кузова. Я сидел скрючившись, ноги нещадно затекали и ныли, к тому же была ещё одна беда – выхлопные газы вызывали у меня нестерпимую тошноту. В таком состоянии мы пробыли двое с половиной суток, за которые, преодолев 838 километров, добрались до маленького городка Хорог.

Дорога была проложена в форме серпантина, который извивался то вверх, то вниз, пробивая себе дорогу среди скал. За весь период моей службы в армии самым трудным эпизодом стала та самая дорога Ош – Хорог.

Хорог был административным центром Горно-Бадахшанской автономной области в составе Таджикской союзной республики. Городок располагался на высоте двух с половиной километров среди Памирских гор на самой границе с Афганистаном. Всюду были горы, высоченные скалы. Солнце показывалось где-то около десяти утра, а в четыре-пять уже скрывалось за вершинами гор. На Памире, в отличие от Кавказских гор, мало растительности, в основном голые скалы. И всё же в некоторых местах среди гор прятались небольшие долины с зеленью и деревьями, там и располагались населённые пункты.

С антропологической точки зрения – говоря проще, по внешнему виду – бадахшанские таджики заметно отличаются от большинства таджиков, населяющих город Душанбе, расположенный у подножия гор, и другие города и сёла этого региона. Они светлокожие, голубоглазые, с тонкими чертами лица. Иногда во время занятий, когда мы с карабинами в руках отрабатывали стойку рук, мимо нас по ту сторону колючей изгороди проходили девушки-таджички, и что-то по-своему говорили и смеялись. Запомнилось, что они были очень красивые…

Наше подразделение являлось Хорогским пограничным отрядом Среднеазиатского военного округа. В отряд входило несколько пограничных застав. Мы должны были пройти в этом отряде учебные курсы.

Армейская жизнь – это армейская жизнь. Порядки такие строгие, что мало не покажется. В отряде невозможно было даже ходить спокойным шагом: только бегом или с песней. Со снаряжением бежать трудно, да и петь не особо хочется – часто не до песен бывало.

Обещанная в Казанском военном комиссариате кавалерия не заставила себя ждать: у нас было много занятий верховой езды. К каждому солдату прикрепили коня, вернее, к каждому коню прикрепили по бойцу. Мы должны были кормить их, чистить, убирать за ними. Кони были хорошие, обученные. Сидя верхом, мы на всём скаку преодолевали препятствия, срубали саблей специально установленные прутья; переходя на рысцу, выполняли на лошади различные упражнения. Пока не закончился срок обучения, мы не расставались с саблей, прикреплённой к обмундированию специальными ремнями, похожими на шлею. А ещё очень страдала наша «пятая точка»: она была вся в ссадинах и кровоподтёках, у многих брюки были насквозь пропитаны кровью. Раны долго не заживали, потому что горный воздух содержит меньше кислорода. Эта злая участь не обошла и меня.