Дмитрий Смирнов - Записки чекиста

— Нет, но самый близкий и удобный путь — по Советской. В субботние вечера на ней полно гуляющих. Среди них любой приезжий может незаметно пройти, не привлекая к себе внимания. По этой улице бандиты и пойдут, по-моему, к базе. Не иначе.

— Пожалуй, резонно…

— Вот только, дьяволы, пальбу бы не подняли, когда начнём брать, — с сомнением покачал головой Болдырев. — Могут ранить кого-либо из гуляющих…

— А если внезапно навалиться? — улыбнулся Гассельбаум. — Разом, со всех сторон, чтобы и опомниться не успели, а? Я-то их знаю, не ошибёмся.

— Что ж, решено! — и Болдырев хлопнул рукой по столу.

Готовиться к операции мы начали накануне, в пятницу. Прежде всего распределили, кто и что должен будет делать. Прошли по всей Советской улице, наметили посты для каждой группы, условились, кто и с какой стороны начнёт первым подходить к бандитам.

— Только бы оружие не успели выхватить, — хмурился Болдырев. — Надо не дать им опомниться, иначе наломают дров.

— Главное — не упустить, — поддержал его Гассельбаум. — Если не удастся взять живыми, придётся кончать на месте.

Утро следующего дня было серенькое, осеннее, с дождём, но к вечеру небо начало проясняться. Мы вышли заранее и, смешавшись с прохожими, рассредоточились по своим постам. К счастью, вечер был холодный — не очень многие горожане выбрались на прогулку. Предстоящая схватка с бандитами волновала меня и, быть может, поэтому время тянулось томительно медленно.

Но вот наконец и условный сигнал с соседнего поста:

— Внимание, идут!

Приглядевшись к прохожим, я увидел, как по тротуару неторопливо, с ленцой, приближаются трое парней, детально описанных нам Гассельбаумом. «Своего», которого мне нужно было брать, я узнал сразу. Ну и здоровенный, двинет кулачищем — с ног слетишь.

А парни уже поравнялись с нами, прошли мимо, не обратив на нас с Леонидом Ивановым ни малейшего внимания. Мы медленно, в нескольких шагах, последовали за ними. Я расстегнул куртку, проверил, легко ли вытаскивается из кармана револьвер. Навстречу нам двигались Болдырев с Мелиховым.

Едва они поравнялись с бандитами, как я прыжком бросился на «своего», одетого в полушубок, и повис у него на спине. Но руки были коротки, не смог обхватить этакую тушу. Бандит развернулся и так стукнул меня спиной о каменную стену дома, что от боли в глазах потемнело. Грохнул выстрел, что-то ударило меня по щеке, за воротник потекла струйка крови… С бандитом схватился Болдырев. Оба, не устояв, покатились на землю. Я бросился на помощь, мельком успев заметить, что в стороне товарищи связывают двух остальных.

К нам с Болдыревым подоспел бывший матрос, оперативный сотрудник Вася Знахарев. Втроём мы наконец-то скрутили осатаневшего от злобы здоровяка.

Борьба шла молча, в стремительном темпе, вокруг нас не было ни души. Внезапно грохнувшим выстрелом прохожих словно ветром с улицы сдуло. Пуля, угодившая в стену дома, оцарапала мне щеку куском отскочившей штукатурки. Но черт с ними, с царапиной и грязью, облепившей нас всех с головы до ног. Зато взяли «гастролёров» за какие-нибудь полторы минуты.

Получилось, как и было задумано. Бандиты никак не ожидали нападения на людной улице. Попав в кольцо чекистов, они растерялись и не успели схватиться за оружие.

— Молодцы ребята! — тяжело дыша, похвалил нас Болдырев. — Взяли без особого шума.

В похвале уездного уполномоченного чувствовалось смущение. Дело в том, что произвёл выстрел сам Болдырев. Случайно он спустил курок пистолета. Это, может быть, даже к лучшему — прохожие разбежались, и в городе будет меньше разговоров о том, что произошло в тот субботний вечер на Советской улице.

— Ну, добры молодцы, погуляли и хватит, — не смог удержаться от шутки, обращаясь к бандитам, Болдырев. — Пошли помаленьку, там вас ждёт хороший знакомый.

На операцию мы Гассельбаума, конечно, не взяли: бандиты могли узнать его. С каким удовлетворением встретил нас новохоперский чекист, когда вместе со связанными бандитами мы добрались до служебного здания. В ту же ночь грабителей увезли туда, где их давно ожидала скамья подсудимых.

А в Борисоглебске стало тремя опасными преступниками меньше.

Эта операция повлекла за собой первое неприятное событие в моей личной жизни. В этот вечер в кинотеатре у меня было назначено свидание с девушкой, с которой я встречался и имел серьёзные намерения. После окончания операции я возвратился домой, быстро привёл себя в порядок и поспешил в кино.

К началу сеанса я, конечно, уже не успел. Тихо войдя в полутёмный зал, я разыскал оставленное мне место и сел рядом с девушкой. Казалось, все шло нормально!

Однако главные испытания были впереди.

Когда по окончании сеанса в зале вспыхнул свет, знакомая увидела, что на моих ушах засохли комья грязи. В спешке я не только не умылся, но даже не посмотрел на себя в зеркало.

Замечена была, конечно, и царапина на лице.

Начался «допрос». Разумеется, я не мог сказать всю правду. Незачем было распространяться о только что закончившейся операции. Мои наскоро придуманные объяснения о том, что я случайно попал в драку, не были приняты во внимание.

Через несколько дней я рассказал девушке подлинную правду, но и она была воспринята с недоверием. Кончилось тем, что в наших отношениях наступил холодок.

А потом встречи и вовсе прекратились.

Вскоре в Борисоглебске появился новый неизвестный, сумевший быстро привлечь внимание сначала работников милиции, а потом и чекистов. Он открыто кутил в ресторанах с женщинами лёгкого поведения, чуть ли не каждый вечер проигрывал на бильярде крупные суммы денег, — в общем жил, как принято говорить в таких случаях, на широкую ногу. Однако порочащих или предосудительных фактов об этом кутиле ни у нас, ни у работников милиции не было, а значит, мы не могли предъявить ему какие-либо обвинения.

Точно так же, как этот приезжий, вели себя некоторые, в том числе и заезжие, нэпманы. Разве не мог он быть одним из них?

И все же мы приглядывались к гуляке. Присматривались, с кем он водит знакомство, какие рестораны предпочитает посещать.

Все стало ясно, когда из Ростова-на-Дону пришло сообщение, что от них сбежал фельдъегерь, захвативший с собой крупную сумму государственных денег и револьвер, полагавшийся ему по роду службы. В сообщении указывались приметы сбежавшего и предписывалось всем органам ОГПУ немедленно принять самые энергичные меры к его розыску и задержанию.

— Вот вам, пожалуй, и ещё один, — ознакомившись с письмом ростовчан, сказал Болдырев. — Надо проверить, не совпадают ли эти приметы с внешностью новоявленного забулдыги.

Приметы сбежавшего фельдъегеря и нашего гуляки совпадали как нельзя более точно, и уездный уполномоченный распорядился: