Игорь Смирнов - Записки падающего

© Игорь Смирнов, 2018

ISBN 978-5-4490-1991-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У меня нет родных сестёр. Зато хватает двоюродных. Вот сколько: одна, две, три… Почему-то не могу сосчитать. А, неважно. Одна из них — Лида Баранова, Лида. Лидия — так называлась страна, в которой правил Крез. Сумасшедше богатый человек; имя, значит, связано с богатством. Сейчас я не буду говорить, какое это гносеологическое заблуждение — история насчёт страны Лидия и царя её Креза, древности её, географического положения… может быть, даже самих имён… И про Лидины богатства я скажу потом, когда придёт время.

Начну по порядку; во-первых, с того, что она старше меня где-то на восемь лет. И годков этак в пять я будто бы заявлял, что, когда вырасту, то женюсь на ней. Очень может быть, в пять лет все люди, наверно, большие карьеристы, авантюристы, а также оптимисты, у всех громадные амбиции. Видимо, я был в неё влюблён, чем-то Лидка мне приглянулась. Помню только, что она казалась мне очень красивой, самой красивой «деушкой» (я так тогда говорил) из всех, что я видел — живьём. Семьи наши дружили, часто ходили друг другу в гости; так что случалось, Лиде приходилось водиться, нянчиться со мной; играть, развлекать, утирать сопли, да и задницу, бывало. Бóльшие подробности выудить из памяти сейчас мудрено…

Остались, конечно, снимки, фотографии — такие помутневшие, поблёкшие; в пачках, в альбомах, переплетённых в ороговевшую за давностью лет кожуру, вроде шкуры динозавра, только и они ничем не могут помочь!

Вот, например, есть один, уж на что притягивает внимание, почему-то особенно меня интригует — как раз и вставлен в такой задубевший, палеонтологический альбом — на нём только младшее поколение двух семей, выступаем, так сказать, вторым составом (что как раз об общей дружбе и говорит). Лида, её брат Вячеслав, мой старший брат Олег, ну, и я, конечно. Как раз лет в пять. А то и в три. Круглый такой колобок, стриженый, в матросском костюмчике, в специальном креслице сижу, деревянном, с подлокотниками и ещё с перекладиной впереди — чтоб не выпал. Лида стоит за моей спиной. Чему-то смеётся. Я, кстати, тоже улыбаюсь, Вячеслав улыбается, один только Олег насуплен, надулся, как мышь на крупу. Лида — самая старшая из нас. Ну что можно о ней сказать — по этой фотке судя? Щупловатая, но, похоже, очень бойкая, «боевая», как говаривали тогда. Локоны светлые, воздушные, мяконькие — даже тут заметно. Лисья улыбочка на узеньком лисьем лице. И всё, больше информации из этого листка не выжать. Не сможет и сам Шерлок Холмс — со всей его дедукцией и индукцией.

В принципе, той живительной крупицей истины, которой для полноты, завершённости картины как раз и не хватает, владею только я. Но… но — оказывается, всего лишь по праву наследования. Я это знал когда-то… да не когда-то, а именно тогда! — и с годами всё начисто забыл. Правда, говорят, воспоминанья, будто бы не пропадают, хранятся где-то там, в самом дальнем чулане памяти, куда доступ давно завален всяким хламом… То есть, хотя от пятилетнего Маркуши Сидорова ничего как будто и не осталось (Марк Сидоров, да, так меня и зовут, довольно дурацкое имя, совершенно не поддаётся, по-моему, ласкательному уменьшенью), на самом деле, как матрёшка в матрёшке, где-то он там сидит — в том дылде, каким я стал, но чтоб предъявить его на свет божий, специалист надобен, по психологии или ещё каким человековедческим наукам, — а специалиста поблизости нет (может, и к лучшему оно)…

Мне сейчас двадцать пять — и я, кстати, до сих пор ни на ком не женился, — а что касается Лиды… честно говоря, и не знаю, сколько ей. Наши семьи давно уже не балуются культпоходами в фотоателье — ни вторым составом, ни первым. Чёрная кошка пробегала не раз, не раз и мирились… Только без возврата к первоначальной идиллии. Если она вообще когда-либо была. Всё больше сдаётся мне, просто я был маленьким тогда. Маленьким оптимистом-идеалистом. И мало что понимал. А теперь вырос, вырос и про Лиду забыл. Она уже давным-давно замужем, мать троих детей. С мужиком ей не очень повезло… А может, ему с ней… Говорят, погуливает, хохол. Ну, а она… А у неё всё какие-то заморочки на службе, остервенела, подурнела от всех этих невзгод. Раза два дело к разводу шло… Только… только мне-то как-то до лампочки были все их дела. Как в одном древнем фильме говорили: у них — своя свадьба, у нас — своя… Если и знал что про неё, то всё от родителей. И то, специально не вдаваясь, а так — они что-нибудь гутарят меж собой, а я сижу где-нибудь рядышком и — уши-то воском не заклеены — поневоле слышу.

Родители мои — люди старого закала, не такие, как я. По-прежнему, во всё нос суют, всё про всех знают, кто там на грани развода или ещё что… Причём, добывают все эти сведения совершенно неведомым для меня способом. Я бы сказал даже, экстрасенсорным путём, если б только не знал на все сто и даже двести, что отец мой и мать — экстрасенсы, ну, совершенно никакие. Даже в моём мастаке — абсолютно жлобообразный тип — этой самой экстрасенсорности гораздо больше. Хотя, вообще-то, не верю я нынче в экстрасенсорность, ну просто совсем, начисто, как её там во всех этих дешёвых статейках трактуют — энергетика, какие-то там поля… Короче, как-то улавливают, — я уже опять про своих родителей говорю; собирают информацию, всяких знакомых у них тьма.

Как раз они-то, с всезнайством своим, и напомнили мне про Лиду — в очередной раз. Опять эта непутёвая баба заявила о себе. Как водится, незадачливое что-то отколола — без этого-то ей, видно, не прожить. А по мне, будто из полунебытия вынырнула. Что не было её, что была… Особенно в моём настроении тогдашнем. Да вот как дело-то обстояло.

В четверг вечером приехали мои родители на побывку домой; больше недели их не было, — с дачи. Я-то всё время дома сидел, вернее, ходил на работу, ну а они — в отпуске. Но помыться-то тоже надо, продуктов захватить, в лесу у них, где посёлок, нет инфраструктуры. Ну и меня с собой взять — выходные ведь, пора картошку копать; то есть, это они думали, что пора, прямо сами не свои. Хотя повременить вполне можно было. Куда там! Их разве вразумишь, всё время надо нестись впереди паровоза…

Сидели за ужином, плели что-то всё про свой огород, про дачные дела. Оно и понятно, другим новостям не откуда вроде взяться — ни телефона, ни телеграфа в посёлке-то нет. «Картошку надо будет в корзины положить, пусть попродует, — это мама говорила. — Синеглазку отдельно…» — «Фотиевы за клюквой уже ездили, — говорил отец. — Мало, да и белая ещё… В ящике навозном доски сгнили, как выгребем, надо будет заменить…» — «Ну, ну, хороший разговор, — оценила мама, — как раз к еде…» — «А, чего такого!.. Хотя Генка бы Ершов сразу бы убежал из-за стола…»