Игорь Смирнов - Записки падающего

Это была Маринка. В тот вечер мы пришли к ней домой. А уже на следующий день я довольно много о ней знал (назначенное свидание я, конечно, пропустил, и, думаю, та одинокая, но гордая девушка не была на меня в большой обиде; а я, соответственно, — на неё). Она, Марина, училась в местном училище искусств, и у неё дома в комнате стоял не то синтезатор, не то орган, — она недурно на нём играла. Я познакомился с её родителями. Вернее, у Маринки не было отца; кажется, мать была с ним в разводе. Вместо мужа у неё был сожитель, Маринкин отчим. И звали его… его звали Мандро, скажем так. Это был невысокий, крепкий лысеющий мужчина, то ли эллин, то ли иудей лет сорока пяти. Главный адепт Альтернативного Знания.

Вечером в воскресенье я оказался на заседании их Общества, которое проходило в Маринкиной квартире. Там были всё умники и умницы, моего возраста и постарше; естественно, Мандро был у них патриарх. Когда-то он жил в Москве, работал в группе одного академика, проводившей фундаментальнейшую ревизию всей мировой истории, в том числе и истории России, но потом у него там вышел какой-то конфликт, и он попал сюда, за тридевять земель от столицы, и уже здесь основал своё Общество. Кстати, название — Общество Альтернативного Знания — я ему дал. Слушал, слушал про монголо-татар и вообще про историю, про паразитов сознания, жизнь после смерти и Розу Мира и выдал вдруг: да это же Альтернативное Знание!.. Даже Мандро оценил. Поцокал языком. «Что ж, не плохо. Считай, что ты уже принят в члены».

Если б на мои официальные занятия надо было ходить вечером, во вторую смену, наверное, я бы прогуливал их. Целыми днями я торчал у Маринки. И даже не столько у неё, как — рядом с Мандро. И три недели, как одно мгновенье, пронеслись. Я уезжал домой почему-то в уверенности, что наконец-то нашёл, что искал, и только так буду жить дальше.

Дома я никому не рассказывал про Общество. Да и кому было рассказывать! Всё равно, это была моя личная тайна, и я был этим очень горд. Даже то, что Мандро не отвечает на мои письма, не очень меня пугало (а Маринке я писем почему-то вовсе не писал).

В этом году мне выпал летний отпуск, в июне, и я купил билеты и поехал в М. Родители, конечно, удивились, если не больше, — ведь в июне к нам был должен приехать Олег с семьёй. Но я объяснил им, что у меня там друзья, и они меня ждут. А Олег каждое лето наведывается к нам, и даже в этот раз я, может быть, ещё повидаюсь с ним. И вот я приехал…

Маринкина мать узнала меня, когда я к ним явился; Маринки, похоже, дома не было. Но я-то сразу спросил про Мандро. О, какую «вулканическую» активность я накликал, разбудил! «Это ничтожество здесь больше не живёт!» — заорала на меня Маринкина мать. «А где, где он теперь живёт?» — вопрошал я растерянно, потрясённо. «Не знаю. И не хочу знать», — отрезала она. И прежде, чем она захлопнула дверь, я успел вспомнить про Маринку. Как, мол, она-то? «Нормально, — буркнула мамаша, — собирается замуж». Намёк этот я прекрасно понял. Зато она, кажется, не поняла, что я — не местный. Не ходко я поплёлся прочь. Но не далеко. Я решил всё-таки покараулить Маринку. И тут мне баснословно повезло — я не долго её ждал (хотя мог бы и не дождаться вовсе — конечно же, мог). Спокойно, с обычным для неё оттенком лёгкой насмешки она поздоровалась со мной. И я опять первым делом спросил про её неудачливого отчима. Возможно, это была ошибка, тактическая, возможно, сначала надо было про неё саму спросить. Она, впрочем, не очень обиделась. «А, этот! — пожала худыми плечами. — Куда-то пропал!.. Он ведь и вынырнул-то неизвестно откуда. Думаешь, я знаю, где он до нас жил?» «Ничтожество», «этот» — так называли самого выдающегося человека, какого я только встречал среди живых! «Разве не ты ахала, слушая его речи…» — подумал я. Мы ещё постояли немного у крылечка — просто финальная сцена из «Больших надежд». Только без диккенсовской элегичности. Это был полный тупик. Я никого больше в этом городе не знал.

В тот же день, в полуступоре, в полугорячке, я сдал свой обратный билет и купил новый. Потом была дорога домой, странное возвращение… Мать рассказывала, что, когда я вошёл в квартиру, у меня не было кровинки в лице. Они оба испугались. Но я объяснил им, как мог, что ничего страшного не произошло. И это была не совсем правда, но почти. И мы все — в том числе и подъехавший потом Олег — отправились окучивать картошку: ведь уже заканчивался июнь. Олег заснял нас на видеокамеру, которую не так давно купил, на картофельном поле с тяпками в руках…

Жаль, что мир и время невозможно переложить целиком и полностью на плёнку, что жизнь это не фильм. Ведь кажется иногда: вот сюда, в этот вот момент, когда-нибудь я ещё вернусь. Обязательно. Потому что иначе нельзя, несправедливо. Вот отсюда я должен заново повторить свою жизнь.

Наша квартира не велика, но удобна (англ.)

В гостиной много разных предметов (англ.)

В спальной комнате стоят две кровати (англ.)

Мне нравится наша квартира (англ.)

столом (англ.)

гостиной (англ.)

кухне (англ.)

flat (англ.) — плоскость, плоская поверхность; плоский

«Они могли бы быть гигантами» (англ.) — название группы

закрой глаза и не будь зла ко мне — часто употребляемые выражения в англоязычных эстрадных песнях