Алексей Леонтьев (Поправкин) - Человек Неба

© Алексей Леонтьев (Поправкин), 2022

ISBN 978-5-0053-9183-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мы даже не были друзьями и вместе даже не летали. Меня списали, потом Ту-134, потом и Ту-154…

А он перечитал мою Книгу «10600 или третий закон Ньютона в жизни», восхитился ещё раз, нашёл и подарил мне Кубок, на котором было написано «Человек Неба…»

Нет смысла не верить этому товарищу, который сам отлетал лет 30 и отец его защищал нас в Небе ещё в войну. Он сказал, что так может написать только человек, который летал.

А на день Ту-134, когда лётчики на нём летавшие собрались, то второй тост стоя, за меня пили. Это я хвастаюсь. Такое уважение за Книгу, что я написал с достойными деяниями моими.

А 10600 или третий закон Ньютона в жизни- это не писанина, книжка или книга, а Книга с большой буквы. Многие говорили, что она читается на одном дыхании, кто-то написал, что завидует тем, кто её ещё не прочитал. Благодаря Книге кто-то стал летать и уже стал Капитаном Аэрбаса А-330, а некоторые бывшие девушки дружат со мной до сих пор, как прочитали Книгу первый раз. В общем, я горжусь, что как А. М. Маркуша стал лет 40 назад для меня, так и моя Книга стала путеводной звездой для кого-то.

Вначале, я хотел её переиздать. Потом, решил добавить свои точки зрения на некоторые события, которые тогда ещё не случились, и свои новые рассказы, идущие по времени с написанным и рисунки. Так и получилась книга Человек Неба. Мне было неловко называть свою истинную фамилию когда написал Книгу- Леонтьев, поэтому и придумал псевдоним Поправкин. Я покажу в дальнейшем от куда взялся этот псевдоним.

Я родился через 15 лет и 5 минут после исторического Парада Победы голым и орущим, как все нормальные Ленинградские дети. Мама моя, была учительницей английского языка, а папа мой военпредом. Испытывал он подводные лодки в Балтийском море. Зря мой папа говорил, что отвратил меня от Флота. Я всегда испытывал почти благоговейное отношение к военным морякам, особенно, к подводникам. И в моем понимании мой папа, вообще, энциклопедически развит и есть пример настоящего флотского офицера.

У меня никогда не было творческих мучений в выборе профессии. Но мама говорит, что я захотел летать лишь в 3 года.

Заслышав звук самолёта, я останавливался и пытался найти на небе летящий самолёт. Иной раз по звуку определял тип.

Мне было лет 8 когда мы с папой пошли на прогулку и оказались за стадионом имени В. И. Ленина у Петровского пруда. Там курсанты Можайской Академии бегали во круг пруда. Курсантские их синие погоны были авиационными и пленили меня с хода. Я ведь уже знал, что должен летать и поэтому повис на хвосте замыкающего группу. Я тяжело дышал, изо рта появился пар, но я не отставал от замыкающего. В общем, я совершил виток вокруг пруда длиной километр и очень гордился собой.

А через 3—4 года мы уже сдавали ГТО на лыжах во круг того пруда.

А научившись читать, мы ходили в нашу школьную библиотеку к Ноне Васильевне.

Моя мама тоже работала в той школе до моего четвёртого класса, и я должен был хорошо себя вести на переменах и хорошо учиться. Если хорошо учиться у меня получалось, то хорошо вести себя на переменах не очень. Как наказание было не пускать меня в библиотеку и не давать книг о лётчиках. В то время я уже всё прочитал о лётчиках в нашей библиотеке и с наслаждением перечитывал «Вам взлёт» и «33 ступеньки в Небо»

Книги эти было достать нелегко. Потому, что все читали «Вам взлёт» и «33 ступеньки» Буквально на днях выяснилось, от моего одноклассника, что он помнит эти книги, а прочитать их было сложно, потому, что эти книги были всегда заняты мной!

Вообще, детство было весёлым. Всего и не упомнишь. Однако, пара эпизодов запомнилась. Первое событие произошло дома в дворах у нашего дома на третей линии Васильевского острова. А второе уже у бабушки у Смоленского кладбища.

Наш двор был через дорогу 3 и 2 линии Васильевского острова.

В том дворе была школа, в которой училась моя мама и играла в догонялки с будущим космонавтом Шаталовым.

В ту школу я не ходил, потому что там учили немецкий, а моя мама хотела, чтобы я учил английский. В то время я ничего не хотел учить вообще, потому, что был нормальным ребёнком.

В том дворе были гаражи. Всего их было два. Один был светло-зелёным, а другой тёмно- зелёным. Светло-зелёный был по- больше и на него было удобно забираться с тёмно-зелёного, который был по- меньше.

Находясь на большом гараже открывались неплохие две перспективы. Первая замечательная перспектива состояла в том, чтобы залезть на крышу того дома, у которого стояли гаражи. Там раньше изготовилась всякая бижутерия и разноцветные гранёные стёклышки очень сильно будоражили моё детское воображение. На него надо было лезть. А у меня это не очень хорошо получалось.

Мои друзья, особенно Андрюшка, по прозвищу Малёк (за малый рост) и Дима. С Димой мы были вместе почти всю Димину жизнь.

Это Дима, у которого был компьютер вместо головы. Мучились они со мной. Тяжело им давалась подсадить меня, чтобы влез я на ту крышу.

Один раз изрядно намучавшись, Малёк обозвал меня Лопухом, а я парировал, что я вовсе не Лопух, а Клиновый Лист.

Зато обратное возвращение было очень приятным. Надо было просто прыгнуть с крыши, где когда-то производилась бижутерия на большой и плоский гараж, а потом с того гаража уже на землю.

В этот раз у гаража была куча снега, а по пути к гаражу я нашёл старый зонтик. Открывалась замечательная вторая перспектива.

Я решил не лезть на крышу того дома, а испытать новый зонтик на предмет возможного парашютирования, а мои друзья- полезли.

Я был в полном восторге, полёт был коротким, но очень радостным. Двор сотрясался грохотом прогибающейся жести крыш и моими эмоциями, выплёскивающимися наружу, подобно ручейкам из запруды. Так я прыгнул раз десять, когда сверху донеслось

– Сека!

Но было уже поздно. Услышав жестяной грохот, ко мне стремительно приближался владелец гаража, а так же, отец космонавта Шаталова. В руках у него была сломанная клюшка. Я только приземлился. но уже чётко понимал, что папа космонавта Шаталова не собирается играть в хоккей в коробке рядом, сломанной

клюшкой. В тот- же момент клюшка очень обидно опустилась на мою спину, едва успел дотянуться до оброненной моей варежки.

Я успел добежать до ограды. Пулей перемахнув через неё. Там, за оградой, найдя какой-то предмет бросил в обидчика.

Попал. Моему обидчику, видимо, показалось это болезненно-обидным, и он тоже пулей перелетел через забор за мной.