Манфред Кюн - Кант. Биография

Однако именно в очевидно немецком, даже прусском окружении Кант пережил знаменательные события, произошедшие в XVIII веке. Иногда поражает, насколько его интеллектуальное развитие было продиктовано внешними силами. Так, ранние философские труды Канта появились как серия ответов на философские «вопросы на премию» (Preisaufgaben), поставленные Берлинской академией [65] Эту биографическую деталь не понимает большинство кантоведов. . Понять раннего Канта, не обсуждая его отношения к литературному движению «Буря и натиск» и «культу гения», так же трудно, как понять позднего Канта, не принимая во внимание полемики вокруг так называемого спора о пантеизме (Pantheismusstreit).

Кроме того, Кант был частью особой интеллектуальной среды Кёнигсберга. Он не единственный в Кёнигсберге интересовался этими изменениями, и не на него одного они повлияли. Гаман, фон Гиппель, Гердер, Герц и некоторые другие смогли внести свой вклад в немецкую культуру отчасти благодаря тому, что жили в Кёнигсберге. Важно исследовать, как пересекались жизни этих интересных людей и как, общаясь с ними, изменялся Кант. Может, и было бы преувеличением говорить о «кёнигсбергском Просвещении» в том смысле, в каком мы говорим о «берлинском Просвещении» или «шотландском Просвещении», но в то же время это было бы и не совсем неуместно. Кантовскую критическую философию также нужно рассматривать в этом контексте. Итак, обсуждая жизнь и труды Канта, все три контекста – глобальный, региональный и локальный – необходимо учитывать.

В данной биографии Канта такие вопросы будут рассмотрены серьезнее, чем в предыдущих. Другими словами, это будет интеллектуальная биография Канта, показывающая, насколько интеллектуальные интересы Канта коренятся в его времени. В каком-то смысле такой подход схож с исследованиями кантовского философского развития, такими как исследования Шилпа, Флейсхауера и Уорда, и с обсуждениями кантовского мировоззрения (Weltanschauung), которые можно найти в работах Кронера и Бека. Однако эта книга отличается тем, что в ней уделяется меньше внимания общепринятым философским текстам и больше – событиям в жизни Канта и их связи с событиями, происходившими в Кёнигсберге, Пруссии, Германии, Европе и Северной Америке. Не пренебрегая рассказом о биографических подробностях жизни и творчества Канта, я сосредоточусь на его интеллектуальном путешествии от узких проблем метафизических оснований ньютоновской физики к философской защите морального мировоззрения, подобающего просвещенному «гражданину мира».

Подобно Форлендеру и Гулыге, я хочу познакомить с Кантом тех, кто не очень хорошо разбирается в кантоведении. Книгу сможет прочесть даже читатель, не знакомый с тонкостями современного философского обсуждения Канта или философии в целом. Жизнь Канта интересна сама по себе и, в отличие от Форлендера и других, кто прежде всего хотел оживить старого Канта, я остановлюсь больше на молодом философе, который задумал проект «Критики чистого разума». Я надеюсь, что в результате появится многогранный Кант, больше похожий на реального человека, чем на «мандарина» из Кёнигсберга, каким его видел Ницше [66] Здесь я последовал примеру Штафенхагена, а также работе: Otto Schöndörf-fer, “Der elegante Magister,” Reichls Philosophischer Almanack (1924), p. 65–86, как и другим более недавним обсуждениям Канта. .

Мы можем извлечь из жизни Канта такие же уроки, как и из жизней других фигур XVIII века – Бенджамина Франклина, Давида Юма, Фридриха Великого, Екатерины Великой – чьи жизни переплетаются с жизнью Канта сложным – или не очень – образом. По сути, мы можем извлечь из биографии Канта по меньшей мере столько же, сколько из биографии любого другого известного человека, а может быть, и больше, поскольку, как становится понятно, характер Канта вполне сознательно был задуман как его собственное творение. Он соглашался с Монтенем и его предшественниками-стоиками в том, что «надо не сочинять умные книги, а разумно вести себя в повседневности, надо не выигрывать битвы и завоевывать земли, а наводить порядок и устанавливать мир в обычных жизненных обстоятельствах. Лучшее наше творение – жить согласно разуму» [67] Мишель Монтень, “Об опыте”, в: Мишель Монтень, Опыты, т. 2 (Москва: Наука, 1979), с. 3О4. – Прим. ред. . Проживал ли Кант свою жизнь «согласно разуму» – открытый вопрос; и это делает его жизнь увлекательной для любого, кто считает, что философия должна внести важный вклад в понимание нашей жизни.

Я действительно не знаю, чем привлекают биографии столь многих читателей. Простое любопытство о том, как жили «знаменитые»? Вуайеризм, неприглядное желание заглянуть в маленькие грязные секреты «великих»? Эскапизм, попытка прожить чужую жизнь, своего рода романтика для тех, кто настроен более интеллектуально? Или это попытка найти смысл в своей собственной жизни? Популярность книг о самосовершенствовании свидетельствует о распространенном желании вести «успешную» жизнь. Можно предположить, что успешные люди достигли этой неуловимой цели; а успешные философы – люди, размышлявшие о том, что вообще такое успех, – могут предложить больше, чем остальные.

Как однажды заметила Вирджиния Вулф, биографии трудно, если не невозможно писать, потому что «люди полностью лишены постоянства». В их жизни нет настоящей сюжетной линии. А ведь именно такую линию пытаются выстроить биографы. У биографии есть начало, середина и конец; и обычно это попытка понять или объяснить события, которые, возможно, просто следовали друг за другом без какой-либо связи. Некоторые жизни, возможно, действительно имеют смысл, в то время как другие кажутся бессмысленными. Имела ли смысл чья-то жизнь – что бы это ни значило, – это вопрос, ответить на который по меньшей мере так же трудно, как и на вопрос о том, имеет ли смысл наша собственная жизнь. Эти два вопроса – по сути один и тот же. Поэтому не следует удерживаться от оглядки на жизни тех, кто ушел до нас, чтобы разобраться в нашей собственной.

Конечно, нет никакой гарантии, что мы извлечем важные и стоящие уроки из изучения какой-либо отдельной жизни. Думаю, было бы ошибкой строить свою жизнь по образу и подобию жизни какого бы то ни было исторического деятеля, даже если так поступали многие, кто в итоге сам стал историческим деятелем. Нельзя выбрать жизнь так, как выбирают пальто. Тем не менее существует множество способов прожить жизнь, и биографии могут дать нам некоторое представление об их возможных опасностях или преимуществах. Жизнь Канта отличалась от жизней многих романтиков, самопровозглашенных ницшеанцев или других современных искателей приключений. Интересна она или нет, пусть решит читатель. Я уверен, что она гораздо интереснее тех карикатур, которые в ходу до сих пор.