Манфред Кюн - Кант. Биография

Эмануил был сыном шорника Иоганна Георга Канта (1683–1746) и Анны Регины Кант (1697–1737), урожденной Рейтер, дочери кёнигсбергского шорника. Иоганн Георг Кант приехал в Кёнигсберг из Тильзита. Брак с Анной Региной, заключенный 13 ноября 1715 года, открыл для него путь к карьере независимого ремесленника [71] Не буду много говорить о предках Канта. Хорошо известно, что сам он считал, что предки его отца – выходцы из Шотландии, но существует обширная литература на эту тему, которая оспаривает это убеждение Канта. Из недавних статей см.: Hans and Gertrud Mortensen, “Kants väterliche Ahnen und ihre Umwelt,” Jahrbuch der Albertus-Universität Königsberg 3 (1953), p. 25–57. См. также: Malter, “Immanuel Kant (1724–1804). Ein biographischer Abriß,” p. 109–124. . Такие ремесленники должны были входить в гильдию. Поскольку гильдии строго регулировали количество тех, кто мог открыть в городе свое дело, женитьба на дочери мастера часто была для чужака единственным способом войти в профессию. Существовало только два пути стать независимым мастером-ремесленником: родиться сыном мастера или жениться на его дочери. Анна Регина была дочерью Каспара Рейтера и его жены Регины, урожденной Фельгенхауэр (или Фалькенхауэр) [72] Она была дочерью Анны Фельгенхауэр, урожденной Мюльке или Вюльке. Ее отец умер рано, а мать второй раз вышла замуж, за некоего Якоба Гаузе. См.: Gustav Springer (alias G. Karl), Kant und Alt-Königsberg (Königsberg, 1924). . Каспар Рейтер тоже приехал из другого города, из Нюрнберга, имевшего давние торговые связи с Кёнигсбергом [73] Форлендер не называет имени прабабки Канта. Об этом см.: Gustav Springer (alias G. Karl), Kant und Alt-Königsberg , p. 8–9. .

Мастер должен был произвести «шедевр» (Meisterstück) и получить право на гражданство в городе, где он вел свое дело. Обычно это означало, что нужно было владеть там недвижимостью (или хотя бы быть членом семьи, у которой такая недвижимость есть). А самое главное, он должен был зарегистрироваться в местной гильдии, особые законы и обычаи которой начинали действовать в отношении всей его семьи с момента вступления. Чтобы присоединиться к гильдии, требовалось представить доказательство законного рождения мастера и его жены. Традиционно гильдии по большей части не зависели от городских властей и, как правило, разрешали споры между собой [74] Ср.: Vorländer, Immanuel Kant, I, p. 21. . Жизнь членов гильдии подчинялась старинным обычаям, и потому у них было немного свободы в ведении дел. Строго регламентировалось, сколько учеников и подмастерьев можно нанять на работу. Во всех ремеслах запрещалось работать, не имея квалификации. Цены не устанавливались на открытом рынке. Система гильдий была по сути закрытой, ее правила и положения обычно гарантировали достойное проживание путем сдерживания конкуренции. Как мастер-ремесленник, отец Канта мог распоряжаться (по крайней мере теоретически) подмастерьями и учениками таким образом, какой сегодня был бы для нас неприемлем: например, разрешить подмастерью сменить одно место жительства на другое. Кроме того, гильдии имели право наказывать своих членов и пользовались этим правом.

В Кёнигсберге каждая гильдия имела своего представителя в каждом районе города, и у каждого был специальный счет, выделенный для того, чтобы помочь ему в случае смерти, болезни или обнищания [75] Vorländer, Immanuel Kant, I, p. 11. . Когда мастер умирал, гильдия обычно заботилась о его вдове. По сути, «гильдия, как и церковь, охватывала всю жизнь» своих членов [76] Этот институт уходит корнями далеко в Средневековье и даже в античность. По сути это был феодальный институт. См., напр.: Rudolf Stadelmann and Wolfram Fischer, Die Bildungswelt des deutschen Handwerks (Berlin: Duncker & Humblodt, 1955), p. 66–93. . Handwerker (ремесленники) хорошо осознавали свою особую позицию и гордились ею, прилагая серьезные усилия, чтобы отгородиться от тех, кого они считали ниже статусом. «Честь» (Ehre) была важна не только во всех делах члена гильдии, но и в происхождении. Члены гильдии относились к «респектабельному» классу [77] Хейден (в своем переводе Cassirer, Kant’s Life, p. 12) переводит Handwerkerhaus Кассирера как «дом рабочего» (workingman’s house). Однако Handwerker не означает «рабочий». Существовала огромная разница между независимым членом гильдии и рабочим, который нанимался на работу к другим. . Рассказ XVIII века о положении ремесленников в Цюрихе дает нам некоторое представление о ситуации в Кёнигсберге:

Высокомерие так называемого дворянского класса справедливо возмущало и молодых, и старых представителей, скажем так, среднего класса горожан. Такие смелые выражения, как. «я господин и гражданин», можно было услышать в столкновениях с теми, кто считал себя выше других, или же с сельскими жителями и иностранцами. Булочник, у которого мои родители покупали хлеб, Ирмингер, был проницательным и опытным торговцем; в то время, когда я сам стал гражданином, его высоко ценили как мастера гильдии и к нему обращались с большим уважением как к члену Совета. Так же обстояло дело и с некоторыми другими, и многим ремесленникам как членам Большого совета полагалось такое же уважение. В высшей степени элитарный способ избрания членов в Большой совет – их избирали действующие члены Совета и старейшины гильдий – неизбежно привел бы к верховенству аристократической клики, если бы мастеров гильдии, двух высших должностных лиц, не выбирали всей гильдией. Основой системы гильдий были главным образом мясники. за ними следовали булочники и мельники, и только один представитель сапожников и портных входил в состав Большого совета [78] Цит. по: Ulrich Im Hof, The Enlightenment: An Historical Introduction (Oxford: Blackwell, 1997), p. 59–60. Обсуждение «ремесленников» (p. 58–62) в этом контексте наиболее интересно, хотя Им Хоф больше сосредотачивается на последней трети XVIII века. Также представляет интерес работа: Klaus Epstein, The Genesis of German Conservatism (Princeton: Princeton University Press, 1966), p. 213–219. Хотя Эпштейн уделяет особое внимание «спору гильдий» 1774–1776 годов, вызванному упразднением и восстановлением гильдий во Франции, его обсуждение проливает свет на статус гильдий. Он цитирует Христиана Вильгельма фон Дома, который романтизировал гильдии в 1781 году следующим образом: «Жизнь искусного ремесленника, возможно, самая счастливая из всех возможных в нашем гражданском обществе. Его душу не тревожат ни мучительный страх, ни обманчивые надежды на будущее. Напряженный труд поддерживает его здоровье, в то время как единообразие труда приносит духу удовлетворение тихого спокойствия. Он честен и справедлив в своих обвинениях, потому что это продиктовано честью его ремесла» (р. 219) и т. д. и т. п. .

Шорники, как и сапожники и седельники, работали в основном с кожей, поэтому они были тесно связаны. Шорники (Riemer или courroiers) делали сбрую для лошадей, экипажей, тележек и всего, что было связано с перевозками. В Пруссии они отвечали и за оснащение самих экипажей. В основном они работали с кожей, и главные их инструменты походили на инструменты седельников. У отца Канта, как и у большинства ремесленников, мастерская находилась дома. Шорники не считались престижной гильдией, но они были частью системы. Как представители своего класса, Канты, возможно, и не были богаты, но они, конечно, занимали определенное социальное положение, пользовавшееся уважением, и гордились этой честью. Кант как сын мастера имел особые права, поскольку он был членом гильдии по праву рождения.