Александр Керенский - Россия в поворотный момент истории

Вскоре после этого Синод, в то время возглавлявшийся высокочтимым петербургским митрополитом Антонием, издал резолюцию, призывающую к полной автономии в церковных делах. Синодальная администрация признавалась не соответствующей канону, и предлагалось созвать Вселенский собор для избрания патриарха. Эта резолюция была замечательным документом, поразившим общественность, поскольку со времен Московского царства, когда митрополиты отстаивали права народа, ни Синод, ни какой-либо другой церковный орган ни разу не изъявляли своего недовольства. В кратчайшие сроки церковь учредила так называемый «подготовительный комитет» для выработки проекта указа об автономии православной церкви. После царского указа были приняты шаги по признанию старообрядческой церкви, и с того момента все гонения на староверов прекратились. Таким протестантским сектам, как баптисты и квакеры, приходилось тяжелее, хотя их положение в чем-то также облегчилось.

Деятельность других комитетов оказалась не такой успешной, потому что уже после 9 января следующего года настроения в верхах резко изменились.

События, которые привели к 9 января, дню, который получил название Кровавого воскресенья, начались в Москве в 1901 г. – возможно, до некоторой степени с подачи великого князя Сергея Александровича, дяди царя, в то время – московского генерал-губернатора. Он выступал с идеей о том, что под покровительством властей следует создавать профсоюзы, которые боролись бы за улучшение положение рабочего класса. Такие профсоюзы сулили еще одно, достаточно сомнительное преимущество – они помогали властям обуздывать промышленников, все более и более проникавшихся прогрессивными идеями до такой степени, что начали разделять цель земства – замену абсолютизма конституционной монархией.

Полицейские профсоюзы создавал начальник Московского охранного отделения Зубатов, интеллигентный человек с университетским образованием. Очевидно, он пытался повторить эксперимент Бисмарка в Германии, видоизмененный применительно к российским условиям, проводя явную политику в защиту рабочего класса и одновременно пытаясь оградить рабочих от политического влияния социалистических партий.

В 1903 г. Зубатов был снят со своей должности. Новое движение оказалось слишком «успешным», так как многие агенты Зубатова принимали участие во всеобщих забастовках и даже в их организации. Например, в Одессе главным подстрекателем к забастовке был ведущий агент Шаевич. Но несмотря на отставку Зубатова, его план принес поразительные и совершенно неожиданные результаты: полицейские профсоюзы переросли в подлинные. Вождем этого движения в Петербурге в 1903 г. стал молодой и талантливый священник, отец Георгий Гапон, совсем незадолго до того посвященный в сан. История Гапона, как всем известно, закончилась трагически, но я до сих пор не могу поверить, что он с самого начала был всего лишь полицейским агентом. Думаю, что юного священника действительно увлекла идея служения рабочим. Вполне возможно, что позже он угодил в политическую ловушку, но я полагаю, что в рабочее движение он пришел не как сознательный агент-провокатор. Как бы там ни было, Гапон пользовался большим успехом среди рабочих. Его отец был простым сельским священником, и Гапон понимал народ и знал, как говорить с ним. Благодаря поразительному влиянию Гапона на массы его движение в Петербурге принимало колоссальный размах. Речи священника, в которых он неизменно призывал рабочих идти прямо к царю, импонировали слушателям, а идея организовать массовую демонстрацию ко дворцу, чтобы высказать все свои жалобы, быстро приобретала поддержку. Нет сомнения, что на этом этапе Гапон пользовался куда большим влиянием среди рабочих, чем все подпольные организации и социалистические партии, вместе взятые.

Поначалу социалистические партии проявляли слабый интерес к гапоновскому движению. К тому времени, как они очнулись, противопоставить что-либо влиянию Гапона было уже поздно. В начале января недовольство рабочих дошло до предела и окончательно созрел план направиться ко дворцу и вручить царю петицию. Был даже составлен проект этой петиции, но полиция не предпринимала ничего, чтобы остановить рабочих или пресечь деятельность Гапона.

Конечно, сам Святополк-Мирский почти ничего не мог сделать, поскольку он больше не отвечал за департамент полиции Министерства внутренних дел. Эта обязанность была передана его заместителю, генералу Трепову, бывшему главе московской полиции, а в данный момент – восходящей при дворе звезде. Генерал пользовался покровительством великой княгини Елизаветы, которая рекомендовала его своей сестре, царице, и царю. Вскоре Трепов вошел при дворе в большой фавор.

Накануне шествия организаторы узнали, что полиция и ряд гвардейских частей приведены в боевую готовность, и вечером в субботу в воздухе чувствовалось страшное напряжение, которое лишь усугубилось при вести об аресте и последующем освобождении политических деятелей, отправившихся к министру внутренних дел в надежде предотвратить чудовищное столкновение. Утром в воскресенье я вместе со своим университетским другом Александром Овсянниковым отправился на Невский проспект, чтобы посмотреть на демонстрацию.

Она представляла собой поразительное зрелище. По Невскому проспекту со стороны рабочих кварталов стройными рядами шли рабочие с торжественными лицами и в своей лучшей одежде. Гапон, возглавлявший процессию, нес крест, а многие рабочие держали иконы и портреты царя. Огромная демонстрация двигалась довольно медленно, поэтому мы прошли вместе с ней от Литейного вдоль всего Невского проспекта. Вдоль улиц скопились толпы народа, наблюдавшие за шествием, и все были чрезвычайно возбуждены.

Мы уже дошли до Александровского сада, на другой стороне которого находился Зимний дворец, когда услышали звук трубы – сигнал к конной атаке. Демонстранты остановились, не понимая, что означают эти звуки, и не видя, что происходит впереди. Справа от головы процессии стоял полицейский отряд, но, поскольку он не проявлял признаков враждебности, шествие возобновилось. И тут со стороны штаба Петербургского военного округа вылетела конница и прогремел первый залп. Открыл огонь и второй отряд, очевидно выстроившийся на другой стороне площади напротив Адмиралтейства. Первый залп был сделан в воздух, но уже второй нацелен в толпу, и многие упали на землю. Толпа, охваченная паникой, развернулась и стала разбегаться во все стороны. Теперь в демонстрантов стреляли сзади, и мы, зрители, побежали вместе с толпой. Не могу описать тот ужас, который мы ощущали в тот момент. Нам было совершенно ясно, что власти сделали ужасную ошибку, абсолютно не разобравшись в настроениях толпы. Какими бы ни были планы организаторов шествия, рабочие шли ко дворцу без каких-либо враждебных намерений. Они искренне верили, что придут туда, падут на колени, и тогда царь выйдет к ним или хотя бы покажется на балконе. Но встретили их не царь, а пули. Это была историческая ошибка, за которую и монархии, и России пришлось очень дорого заплатить.