Станислав Сахончик - Белая бригада

Шел к концу четвертый месяц моей морской службы на ледоколе вспомогательного флота ТОФ «Илья Муромец». После двух коротких походов в Сов-гавань и напряженной работы в ближайших базах подводных лодок судно встало в планово-предупредительный ремонт (ПИР) в бухте Артур. Льды сами по себе растаяли, и особой работы для нас больше не было. Народ сразу занялся всякими бумажными делами – списанием и получением имущества, сдачей зачетов и допусков и прочей неизбежной на флоте волокитой. Механики начали переборку кое-каких механизмов, добывали запчасти к летнему ремонту.

Но вахту-то должен был кто-то нести, и выбор пал на меня. В принципе врачи нигде не несут дежурную службу, кроме больниц и госпиталей, но в нашей бригаде докторам традиционно доверяли стояночные вахты по судну. Да и как сидеть ничего не делая, когда мужики «пашут» не разгибаясь? Совесть потом заест – ты ведь тоже такой же моряк, как и все, такой же член экипажа.

В темпе сдав положенные зачеты и получив допуск на несение службы в качестве вахтенного помощника капитана, я стал готовиться к первой в жизни вахте. Определенный багаж теоретических познаний и недавно «построенный» комплект шикарной морской формы (а особенно моднейшая фуражка с «крабом»), настраивали на решительный лад. Из зеркала на меня смотрел вполне приличного вида морячина с внушающим уважение количеством шевронов на погонах и специфическим «ледокольным» загаром на лице, изрядно пополневшем на флотских харчах. Для полноты впечатления не хватало только пары орденов на грудь, ну да это, как тогда думалось, дело наживное.

Дежурство пришлось на пятницу, «обеспечивающим» поставили старпома, вечером он показал мне список вахты. У нашего капитана с юмором всегда было хорошо, но тут уж он явно переигрывал.

На вахту со мной шли матросы второго класса Пизюков и Шмаровоз, мотористы Наливайко, Бухало и вахтенный механик Волкодав 2-й (Братья Волкодавы, умные и интеллигентные парни из потомственной морской семьи, абсолютно не соответствовали своей грозной фамилии, а восемнадцатилетние пацаны-мотористы не пили вообще). Надо отдать должное и юмористам из отдела кадров, направлявших на ледокол моряков с самыми экзотическими фамилиями. Был у нас, например, матрос второго класса Вася Здун, по прозвищу «Вездесущий», поскольку дважды его поймали за орошением кнехтов жидкостью собственного производства, что на флоте относится к деяниям предосудительным. Излишне говорить, что в его фамилию и прозвище всегда вкладывался совершенно другой смысл.

Утром, приняв дежурство от начальника радиостанции и сделав первую запись в судовом журнале, я со священным трепетом нацепил сине-белую повязку «Рцы» со звездочкой и пошел на корму, чтобы согласно схеме проверок осмотреть румпельный отсек. Увлекательное путешествие на ощупь в темноте по отсеку было прервано двумя звонками вахтенного матроса («прибытие офицера»).

На корме стоял старший лейтенант из соседней бригады ракетных катеров, в старом рабочем кителе, почему-то спросивший, есть ли у нас брага и коуши. На такой явно провокационный вопрос я с достоинством ответил, что такой ерундой как бражка у нас в экипаже не занимаются (что такое коуши, я просто еще не знал).

Офицер как-то удивленно хрюкнул и странно на меня посмотрел. Видимо, по достоинству оценив новую, необношенную еще форму и медицинский значок, он попросил провести его к старпому.

Там и выяснилось, что данные буксирные приспособления на борту присутствуют, причем в большом количестве, и поделиться ими мы вполне можем. Тем более, что ребятам предстоял перегон ракетных катеров для вьетнамского флота через несколько морей аж до базы в Камрани.

Потом явился разбитной мичман-связист, в старомодных клешах и пилотке на затылке, и практически ввел меня в состояние ступора, попросив «крутануть на турачках» сто метров кабеля с катушки. Оказалось, что загадочные «турачки» – это всего-навсего боковые барабаны нашей кормовой буксирной лебедки. Не зря мне капитан советовал матчасть учить – столько удивительных открытий на родном судне всего-то за пару часов!

Запыхавшийся матрос-рассыльный, придерживая противогаз, передал, что звонили с КПП и что, дескать, «надо что-то забрать». Загадочное «что-то» оказалось выпавшим из такси в обнимку с двумя вещмешками, в дымину пьяным радистом Женей Сидоровым, всего неделю назад временно переведенным от нас на рефрижератор «Ульма» для выхода на обеспечение учений в Южно-Китайское море.

Капитан «Ульмы», предварительно снабдив казенным «шилом», направил Сидорова на склад за запасными радиодеталями к передатчику. Тот детали добыл и, обмыв это дело с мичманами, на «автопилоте» прибыл на знакомый причал, но… не в ту бухту. Безуспешно попытавшись самостоятельно подняться по трапу, Женя с мычанием пал на четвереньки и мужественно добрался до кормы. Стоявший там старпом, наблюдавший Женино «вползание», спокойно покуривая, иронически прокомментировал: «Сидоров, советские моряки обычно ходят с гордо поднятыми головами, один ты с гордо поднятой ж…».

Благоухающего ядреным перегаром Женю пристроили на диванчик в пустую каюту и по радио отправили сообщение на «Ульму», где радиста уже начали «искать с фонарями», потому что судно вышло на внешний рейд и начинало таможенный досмотр.

Только успел подать команду на обед, как на борт прибыли флагманский врач, мой начальник майор Петровский, и розовощекий старлей- «комсомолец» из политотдела.

– Прием задачи «К-1», – причмокнув пухлыми губами и подняв указательный палец-сардельку, многозначительно сказал Петровский на вопрос о цели прибытия. – Да, кстати, ты почему в штаб-то редко ходишь? На той неделе занятия были по обеспечению водолазных спусков, а у тебя еще и допуска нет. Надо получать, а то в рейс не пущу.

– Так уж с армии приучен, товарищ майор, в штаб ходить – только по большой нужде, – брякнул я, явно не подумавши.

– Видал, какие у меня орлы, – захохотал Петровский, – штаб у них вроде гальюна: только по большой нужде и ходят! В таком случае мы к вам на пароход по малой нужде пришли. С ответным визитом, так сказать. Ну да ладно, веди в кают-компанию – перекусить надо.

Отобедав нашими фирменными «муромскими» котлетами, господа офицеры вздремнули в лазарете весь положенный «адмиральский час» и, позевывая, убыли на соседний танкер «Печенга». На том прием загадочной «задачи К-1» для нас и закончился.

Черт, уже пятнадцать часов – время выхода на связь с диспетчером! Лечу, не поднимая головы, по крутому трапу на мостик. В конце трапа утыкаюсь фуражкой во что-то большое и мягкое. Это что-то оказывается внушительных размеров женской попой, обтянутой синими спортивными брюками. Попа исчезает, и на ее месте появляется раскрасневшееся лицо нашей новой дневальной Лукиничны с тряпкой в руках.