Герхард Кегель - В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста

По сообщению токийского радио, Япония с рассвета 8 декабря 1941 года находилась в состоянии войны с США и Великобританией. А уже 11 декабря Риббентроп заявил американскому поверенному в делах в Берлине, что и Германия объявляет Соединенным Штатам войну. Вслед за Германией войну США объявила и Италия.

Чтобы читатель правильно понял тогдашнюю обстановку, напомню, что в те декабрьские дни Гитлер и его генералы уже проиграли битву за Москву. 5–6 декабря советские войска широким фронтом перешли в контрнаступление. А 13 декабря Советское Информационное бюро опубликовало сообщение под заголовком «Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы». В нем, в частности, говорилось: «После перехода в наступление с 6 по 10 декабря частями наших войск занято и освобождено от немцев свыше 400 населенных пунктов… В итоге за время с 16 ноября по 10 декабря сего года захвачено и уничтожено, без учета действий авиации: танков – 1434, автомашин – 5416, орудий – 575, минометов – 339, пулеметов – 870. Потери немцев… составляют свыше 85000 убитыми». [14]

В сообщении также указывалось, что настоящей зимы под Москвой пока еще нет. И тем не менее, сообщало Совинформбюро, немцы жалуются на зиму и утверждают, что зима помешала им осуществить план захвата Москвы. Правительство нацистской Германии было твердо убеждено в том, что его разбойничья война против Советского Союза в любом случае закончится еще до наступления зимы.

17 декабря все еще верившие Гитлеру немцы читали сводку вермахта: «В ходе осуществления мероприятий по переходу от наступательных операций к зимней позиционной войне в настоящее время на различных участках Восточного фронта производится планомерное улучшение и сокращение протяженности линии фронта». Поскольку такое «планомерное сокращение протяженности линии фронта» порой принимало форму бегства, в информированных пронацистских кругах Берлина это вызывало серьезную тревогу, а в немногочисленных тогда кругах противников Гитлера, которые были готовы пойти на все, – воодушевление и надежды.

В такой обстановке гитлеровская Германия объявила войну Соединенным Штатам. Это могло означать лишь то – делало вывод большинство завсегдатаев «Мужского клуба» за общим обеденным столом, – что основой такого объявления войны непременно должна быть соответствующая договоренность между Берлином и Токио. Теперь логично-де ожидать, что в ближайшие дни последуют объявление Японией войны Советскому Союзу и широкое японское отвлекающее наступление против Советского Союза на Дальнем Востоке. Это принесет столь необходимое облегчение истощенным и потрепанным германским армиям, разбросанным по широкому фронту под Москвой, и приведет наконец хотя бы в следующем 1942 году к уже не раз объявлявшемуся поражению Советского Союза.

Насколько я мог уловить, прислушиваясь к громкому спору за общим столом «Мужского клуба», там раздавались и голоса, выражавшие серьезные сомнения в том, что действительно имеется твердая договоренность о военном нападении Японии на Советский Союз на Дальнем Востоке. Ведь вряд ли можно сказать, что Япония достаточно сильна для того, чтобы наряду с войной против мировой державы – Соединенных Штатов – вести еще войну и против Советского Союза. К тому же японцы должны знать, что недооценивать силы такого противника, как Советский Союз, чрезвычайно опасно – об этом свидетельствовал опыт их собственных агрессивных действий на Дальнем Востоке.

«А как думаете вы?» – спросил я Баума. Немного подумав, он ответил, что настроен весьма пессимистически. Никто не может сказать, как мы будем выглядеть после этой зимы. По сведениям, которыми он располагает, на многих участках Центрального фронта на востоке обстановка носит хаотический характер. Фюрер снял со своих постов несколько крупных военачальников и намерен отстранить еще ряд генералов. Впервые в этой войне, продолжал Баум, наше положение критическое. И откуда берет Советский Союз все новые резервы? Конечно, и наша недальновидная политика в оккупированных областях, в чем я мог лично убедиться в Лемберге и Киеве, содействовала стабилизации постоянного притока новых резервов для Сталина.

«Знаете ли, господин Кегель, до чего додумались наши военные и оккупационные власти? На некоторых участках фронта они приказали выжигать клеймо на ягодицах советских военнопленных, подобно тому как метят скот в крупных гуртах. При огромном числе военнопленных и нередкой тогда неразберихе во время их перевозки и на пересыльных пунктах сотням из них, конечно, удавалось бежать. И большевикам остается лишь продемонстрировать этих людей на своих политических собраниях, заставить их спустить штаны и показать свежее клеймо. И тогда каждый красноармеец будет знать, что ожидает его, если он сдастся в плен. Число людей, которые в безвыходном положении сдаются в плен, из месяца в месяц заметно сокращается. Русские теперь предпочитают бороться буквально до последнего патрона и до последней капли крови. С некоторых пор это клеймение горячим железом запрещено. Но воздействие этого клеймения и страшного голода в лагерях военнопленных сохранилось. К этому еще надо добавить и массовое уничтожение гражданского населения. То, что вы рассказали мне об увиденном в Лемберге и Киеве, ежедневно подтверждается другими аналогичными сообщениями. И это не сможет не ударить и ударит по нам самим. Если бы я знал, как мне выбраться из этого проклятого ведомства Розенберга. Ведь там я чувствую себя в ответе за все ужасы, которые происходят в оккупированных восточных областях. Я больше не знаю, что мне следует делать».

Потом он вернулся к моему вопросу: «Вы хотели знать, что я думаю о нашем объявлении войны Соединенным Штатам? По сведениям, которыми я располагаю, Япония не брала на себя обязательства напасть на Советский Союз в Сибири, если Германия объявит войну Соединенным Штатам. Здесь я вижу лишь, что мы впали в панику в результате военного кризиса на Восточном фронте. Надеяться, что в ответ на наше объявление войны Соединенным Штатам японцы объявят войну Советскому Союзу и нападут на него, – пустое дело. Я убежден в этом. Японцы не могут позволить себе поступить так. А мы вот вынудили теперь США с их огромными материальными возможностями официально вступить в войну против нас на стороне Англии и Советского Союза. Это просто гениально с нашей стороны! Ведь Рузвельту своими лишь силами не удавалось получить от своего населения согласия на войну против Германии, Черчилль и Сталин могут быть вполне довольны.

Скажите мне, впрочем, господин Кегель, – продолжал к моему немалому удивлению Баум, – вы когда-нибудь раздумывали над тем, как отнеслись бы вы к тому, если бы в один прекрасный день узнали, что русские находятся всего лишь в пятидесяти или в сотне километров от Берлина?»