Иван Панкратов - Токсичный компонент

Добровольский, как бурлак, тянул за собой Зину и понимал, что вся эта возня с кровотечением – в принципе была запрограммирована…

Он спустился в приёмное быстро, пройдя через пару отделений максимально коротким путём. В коридоре его ждал фельдшер «скорой», а в кресле – пациентка, увидев которую, Максим на секунду сбавил шаг.

Это было что-то среднее между Монсеррат Кабалье и гопницей из отдалённого района города. На Кабалье она была похожа комплекцией – оперная дива ей даже слегка проигрывала – и каким-то жутким ярко-зелёным платьем с блёстками. Максим зачем-то вспомнил слово «пайетки», хотя до этой минуты и не подозревал, что оно было в его словарном запасе. От гопницы у неё была погасшая сигарета в криво накрашенных фиолетовой помадой губах, грязные кроссовки без шнурков и взгляд, говорящий: «Есть таблетка? А если найду?» Подобный взгляд нельзя было просто так сыграть – это было записано у неё на подкорке.

Подойдя ближе, в пользу гопницы Максим записал ещё отсутствие одного зуба и дивный запах перегара. Похоже, Монсеррат Кабалье совсем недавно отмечала какой-то провальный концерт в российской глубинке. Остановившись возле пациентки, Добровольский взглянул на неё чуть пристальнее, потом спросил:

– Что случилось?

Та хотела что-то ответить, но вдруг поняла, что к её губам прилипла погасшая сигарета. Она усмехнулась и выплюнула бычок прямо на Максима, успевшего сделать шаг назад, и сигарета приземлилась в нескольких сантиметрах от его ног.

– Вот так, значит? – поднял брови Добровольский и вошёл в кабинет к медсестре приёмного отделения, чтобы поговорить с вменяемыми людьми. Внутри он застал очередную незнакомую медсестру за компьютером и какую-то бабушку, что трясущимися руками пыталась удерживать перед собой на столе листик и подписать его.

– Да вот здесь, где галочка, – раздражённо показала пальцем в бланк медсестра. – Давайте я вам ручку ткну туда, где надо расписаться.

Пока женщина выводила свою подпись, напомнившую Максиму энцефалограмму, сестра взяла со стола флакон с антисептиком и пшикнула на ту руку, которой прикасалась к бабушке. Увидев, что на неё смотрит хирург, она безо всяких «здравствуйте» пояснила:

– Подписывает согласие на госпитализацию в коридор. В терапии все палаты заняты.

Добровольский кивнул.

– А в коридоре кто? Есть документы? – спросил он. – И я, к сожалению, не знаю вашего имени, ещё не доводилось с вами дежурить.

– Люда меня зовут, – улыбнулась медсестра. – Второе дежурство всего, неудивительно.

– А я дежурный хирург, Добровольский Максим Петрович, – в ответ представился Максим. – У вас, наверное, и отчество имеется?

– Ивановна, – смущённо добавила Люда. – Да я как-то… Можно и…

– Людмила Ивановна, так что по даме в коридоре?

– Сейчас, – забарабанила пальцами Люда. – Куда же я положила… Вот!

Она протянула сопроводительный лист со «скорой», паспорт и полис Монсеррат Кабалье. Добровольский взял, прочитал диагноз «Острый панкреатит», рефлекторно поморщился, чётко понимая его происхождение. Потом открыл паспорт.

– Зинаида Дмитриевна Руднева, одна тысяча девятьсот… Какого года рождения? – удивился он несоответствию того, что прочитал, увиденному в коридоре. Зинаиде было сорок лет. Выглядела она на все пятьдесят, а фиолетовые губы накидывали ещё пяток сверху.

– По прописке всё правильно? – уточнил он маршрутизацию.

– Да, это чудо точно наше, – кивнула Люда. – Так, бабушка, – отвлеклась она на предыдущую пациентку. – Сейчас вас в отделение сопроводим, – говоря это, она поглядывала искоса на хирурга. – Вещи есть кому отнести?

Из коридора вошёл пожилой мужчина, помог бабушке встать.

– Я маму отведу, – сказал он медсестре. – Но если можно, ей бы на кресле…

– Тут близко всё, лифт прямо в фойе, – сказала было Люда, но внезапно встретилась глазами с Добровольским, который удивлённо смотрел на неё. – Хотя ладно, в кресле же проще. Маргарита Сергеевна! – крикнула она санитарке куда-то вглубь недр приёмного отделения. – Прикатите ещё кресло сюда, нам до терапии доехать!

А потом сказала сыну:

– Сейчас сделаем, – и посмотрела на Добровольского в ожидании одобрения, но тот уже был поглощён мыслями о Рудневой. Он выглянул в коридор, чтобы ещё раз оценить её габариты, потом посмотрел на кушетку, где собирался выполнить осмотр, и засомневался в том, что она сама переберётся туда, а он сможет ей в этом помочь.

– Глаза боятся… – шепнул Максим себе под нос. Санитарка тем временем прикатила кресло, усадила бабушку, на пальцах объяснила сыну, какие кнопки на лифте нажимать и куда потом двигаться. Добровольский дождался окончания инструктирования и сказал санитарке:

– Давайте даму из коридора поближе к кушетке перемещать. Пришло время совершить подвиг.

Зинаида Дмитриевна была не очень согласна с тем, что её куда-то увозят. Она что-то промычала, очень неразборчиво, но явно агрессивно, и попыталась махнуть рукой себе за голову, чтобы достать санитарку.

– Сиди уже! – рыкнула та в ответ совсем не женским прокуренным голосом. Кресло вступило в неравный бой с излишним весом Зинаиды, ехало плохо и совсем не по прямой, но всё-таки продвигалось к цели.

Возле кушетки Добровольский обогнал их и встал перед Рудневой, но на некоторой дистанции, памятуя о неадекватности пьяной пациентки.

– Надо попытаться встать и перебраться сюда, – он указал на расстеленную одноразовую простыню. – Я живот посмотрю, а потом ЭКГ сделаем и анализы возьмём.

Зинаида посмотрела на него затуманенным взглядом, вздохнула. На высоте вдоха поморщившись от боли, оперлась руками о подлокотники – и встала, довольно сильно пошатываясь. Добровольский рефлекторно подошёл ближе и ухватил её за локоть. У него сложилось впечатление, что до падения остались считаные доли секунды. Зинаида тут же вцепилась в него другой рукой – цепко, больно, с каким-то щипком.

– Да что ж ты делаешь! – не сдержался Максим. – На кушетку давай!

Он властным движением, не отпуская локтя, направил пациентку туда, куда ему было надо. Она сделала несколько шагов, упёрлась в кушетку, отпустила Добровольского и схватилась за неё обеими руками.

Максим чувствовал, как наливается синяк на плече.

– Разворачивайся! – скомандовал он. – Разворачивайся и садись, потом лечь поможем.

– Вы поможете, ага, – неожиданно прокомментировала Зинаида. – Муж мой где?

– Тебе видней, – ответила санитарка. – Где оставила, там и лежит.

– Точно лежит? – Руднева повернула голову на голос. – Я уехала, он сидел.

– А потом прилёг.

Зина громко икнула, закашлялась и сплюнула прямо перед собой – туда, куда её собирались усадить. Санитарка посмотрела на Максима, а потом отвела взгляд в окно. Менять простыню она не собиралась.