Иван Панкратов - Бестеневая лампа

В книге полностью сохранен авторский стиль.

Охраняется Законом РФ «Об авторском праве и смежных правах». Воспроизведение книги любым способом, целиком или частично, без разрешения правообладателей будет преследоваться в судебном порядке.

© Панкратов И., 2022

© ООО «Альтернативная литература», 2022

Одним эта книга может показаться сухим и занудным учебником военно-полевой хирургии. Другим – инсайдерским откровением врача со стажем более двадцати лет. Но это ни то и ни другое.

Это рассказ о старой врачебной школе, которая причудливо преломляется и отражается в нас, теперешних докторах. В тех, кто ещё успел застать седых апологетов анамнеза и осмотра, пытаясь быть хоть в чем-то похожими на них, быть достойными их памяти. Правда, это не всегда получается…

Я посвятил книгу своему деду, Владимиру Николаевичу Опоцкому (1919–2013) – хирургу, создавшему нашу династию. Мастеру своего дела, отдавшему медицине всю жизнь. Этот человек учил меня тому, что я умею сейчас – лечить, думать, смотреть, анализировать, принимать решения.

Мне повезло – я, как и Ньютон, стоял на плечах гигантов. Мне, словно скрипачу, ставили руку – только в ней был не смычок, а скальпель. За пять минут показывали то, к чему другие приходили десятилетиями методом проб и ошибок. Мне загадывали загадки – и не подгоняли с ответом. Подсовывали книги, рентгеновские снимки, истории болезни – и терпеливо ждали, когда всё это отложится в голове молодого хирурга.

Конечно, здесь будут не только врачи. Без пациентов и друзей эта книга не появилась бы на свет. Непременно женщины – куда ж без них? И всё это высветится в лучах бестеневой лампы – без прикрас, без купюр. Всё, как есть.

Но вы же понимаете – все совпадения случайны, все персонажи вымышлены.

И ни один пациент не пострадал.

Анестезиолог, поправьте свет. Мы начинаем.

Известно, что писательство, сочинительство – это не профессия, а вредная привычка. А вот врач – одна из самых уважаемых профессий на планете. Подавляющее большинство людей на протяжении всей жизни легко обходится без художественной литературы. А вот к медицинской помощи прибегает каждый смертный: по крайней мере, в цивилизованных странах.

Поэтому, если меня спросит какой-нибудь юноша со взором горящим, быть ли ему литератором или врачом – я отвечу: «Только врачом!» Это так же надёжно и престижно, как писательство.

За подтверждением можно обратиться к Конан-Дойлю, Вересаеву, Чехову, Булгакову, Аксёнову: все они начинали свой путь с медицины.

Должен уверенно заявить, что эта профессия – лучшая для писателя. И вот почему. Врач ежедневно сталкивается с человеческим страданием, наблюдает людской род с неприятной стороны. Видит то, что обычно сокрыто от обывателя: кровь, гной, ужас, отчаяние, отнятые конечности – и, наконец, смерть во всей её кошмарной неизбежности. Одновременно он подмечает и другое: как люди преодолевают болезни и выздоравливают. Сегодня пациент лежит на операционном столе, готовится испустить последний вздох и зовёт нотариуса для составления завещания – а спустя месяц, глядишь, выписывается, смеётся, передумал умирать.

Так понемногу приобретается знаменитый врачебный «профессиональный цинизм», который на самом деле никакой не цинизм, а просто опыт.

Но и писатель тоже работает с человеческим страданием. Более того, он его ищет. Его тянет туда, где кровь, боль и смерть. Ведь если не видел этого – ты не писатель никакой. И вот сочинители отчаянно рвутся в те места, где можно получить экстремальный опыт, едут воевать, сидят в тюрьмах, отправляются в самые дальние и опасные путешествия.

А у врача всего в избытке прямо на рабочем месте.

Итак, перед нами роман Ивана Панкратова: вполне традиционные записки военного хирурга, причём потомственного, в третьем поколении.

Конечно, это, прежде всего, классический производственный роман со множеством профессиональных деталей и подробностей. Особенно ценно, что есть юмор автора – не только специфический врачебный, но и писательский тоже. Его отметим особо: дело в том, что юмор в русской литературе – в большом дефиците. У нас на одного весёлого Довлатова приходится тридцать угрюмых Солженицыных.

Но эта книга создана не для того, чтобы повеселиться.

Лично мне «Бестеневая лампа» напомнила сочинения Артура Хейли – когда-то очень модного американца, мастера производственного романа, воспевшего профессионализм и квалифицированный труд.

Мы ведь давно поняли, что миром управляют профи.

«Бестеневая лампа» – история именно профи, человека на своём месте, обладателя специальных знаний.

Герой «Лампы» – вполне объёмный, живой, ничто ему не чуждо; он мечтает о карьере, думает о деньгах, заводит служебные и внеслужебные романы, но всё главное в его жизни происходит на работе, в операционной.

Что же мучает его, молодого военного хирурга, капитана Платонова – списанного, надо думать, с самого автора?

Мы ведь понимаем, что у героя должен быть внутренний конфликт. Глубокое душевное сомнение.

У него есть волшебная палочка: дед, опытнейший хирург, прошедший войну, сделавший тысячи операций, спасший тысячи жизней. Патриарх, для которого нет секретов и тайн, и о нём внук говорит так: «дед знал про армию всё и даже немного больше».

Ему, старику, пенсионеру, и адресован главный вопрос капитана Платонова:

– Ты же видишь, как изменилась медицина, как изменились люди – скажи, дед, мы деградируем?

Вопрос, честно сказать, страшный.

Ответа на него нет. В хорошей книге его никогда нет, зато есть точно поставленные вопросы, а решение каждый читатель находит сам.

Дед героя говорит так:

– Не растеряйте это. Старую школу не профукайте. Пока мы живы…

Название «Бестеневая лампа» намекает на полную правдивость, откровенность. Ничто не остаётся в тени. Нет обстоятельств, о которых автор пытается умолчать. Лучом света выхвачены мельчайшие подробности: тут и карьеризм, и непрофессионализм, и дедовщина, и сокрытые правонарушения, и глупость пополам с разгильдяйством. И, наконец, вечный, неизбывный армейский бардак.

Роман начинается как набор новелл, расположенных последовательно, наподобие вертикального сериала. В большинстве случаев на помощь капитану Платонову приходит уже упомянутый его дед-ветеран, выступающий одновременно и ментором, и спасителем ситуации. Но затем история ускоряется, возникает сюжет и саспенс: и солдатики оказываются не так уж и просты, и военврачи демонстрируют лучшие качества, заслоняют друг друга от пуль, спасают коллегам репутации. Явных героев нет, но нет и негодяев, все амбивалентные, каждый прав по-своему. Всё это вызывает в памяти то романы Германа-старшего, то советский телефильм «Дни хирурга Мишкина», то американский сериал «Больница Никербокер».