Наталья Князева - Исповедь детдомовки

На следующий день Юлия с Андреем пришли за мной в приют. Со стороны все выглядело как идеальная картинка из кинофильма. Прекрасное воссоединение семьи, я мчалась по лестницам с полными пакетами вещей в объятия Андрея. Он крепко меня обнимал, а Юля радостно целовала меня в лоб. Забрав пакеты, мы вышли из приюта и направились до нашего дома. Юлия мне рассказывала, что у меня своя комната, что она познакомит меня со своей тетей, и мы прекрасно вчетвером заживем.

Чудесно, неправда ли? Прекрасный хэппи-энд для девочки, пережившей столько страдания.

Дойдя до Маяковски (улица Маяковского, дом в котором я жила), я остановилась у первого подъезда и кинула взор на окна нашей старой квартиры.

– Не переживай, там сейчас живет Аня, но она скоро съедет, – ответил мне Андрей на мой молчаливый вопрос.

Совпадение или нет, но мы пошли к четвертому подъезду и поднялись на четвертый этаж. Тоже расположение квартиры, тот этаж, только другой подъезд. Зайдя в темный коридор, мы увидели тучную даму в синем хлопковом халате.

– Наташ, познакомься, тетя Валя. Она мне как мама, – сказала Юлия.

– Здравствуйте, – тихо произнесла я.

– Пройдемте на кухню, отметим наше пополнение в семье, – весело сказала Валентина Петровна и прошла на кухню.

Я разделась, помыла руки и пошла на кухню, где все уже все сидели за столом. Пока я ужинала, Юлия готовила котлеты и рассказывала, что работает в компании «Седьмой континент» поваром. Идеальный семейный вечер: все мило общаются, желают друг другу приятного аппетита, никто не орет и не кидается тарелками. Немного непривычно для меня. Нет той прокуренности в квартире и беспорядка, все светло, чисто и уютно. После ужина я помылась, мне разобрали диван в гостиной.

– Пока это твоя комната, – сказала мне Валентина Петровна, – спокойной ночи, завтра в школу.

Она ушла, закрыв за собой двойные стеклянные двери.

Вот так я стала жить в трехкомнатной квартире Юлии. У каждого из нас была своя комната и свой маленький мир. Я не могу назвать ее своей комнатой, ибо гостиная – место, где встречают гостей и проводят праздники. Там мне запрещалось раскладывать игрушки и оставлять разобранный диван. В комнате стоял во всю стену темный советский сервант со стеклянными дверьми, увешанный салфетками. В центре него красовался старенький телевизор, который был накрыт белой вязанной салфеткой. На стенах были пожелтевшие обои в зеленый цветочек и старый диван-книжка. Скромно и скудно для маленького ребенка. Еще из гостиной был выход на неостекленный балкон, куда часто все ходили покурить. Поэтому я не могла остаться одна надолго и находилась в постоянном напряжении, что кто-то сюда сейчас зайдет.

Вот так я начала жить в новой семье. Все по расписанию, ровно до минуты. Завтрак, школа, обед, домой, мытье обуви, проделывание домашнего задания, если оставалось немного времени – играла в свои игрушки или шла во двор погулять со своими друзьями. Конечно, мой статус после переезда к Юлии в компании изменился. Из-за того, что я стала лучше выглядеть, со мной хотели дружить ребята из других компаний, что не могло не радовать меня.

Юлию заботил (чересчур заботил) мой внешний вид. Мои вещи должны были быть всегда как новые, она терпеть не могла, если на вещах была грязь или скомканность. У нее была мания чистоты, даже после каждого прихода с улицы она заставляла снимать обувь на пороге, нести ее в ванную, мыть до чиста, протирать сухой тряпкой и только потом ставить в обувницу. Так что я часто выслушивала от нее претензии за свой небрежный вид после прогулки. Постепенно у неё на меня стала копиться злость, ее добродушность ко мне улетучилась моментально.

Андрей имел привычку, уходя на работу, оставлять мне десять рублей в школу на обеды и, если уходил рано, то передавал их через Юлю. Первое время все было нормально, но потом у неё появились отговорки на тему денег:

– Денег нет, папе зарплату задерживают, – убеждала она меня.

Потом просто перестала что-либо говорить и молча уходила на работу, сделав вид, что не заметила меня.

В один из дней я подглядела за ней в спальне и увидела, что она кладет деньги в подарочный пакет и прячет в шкафу на верхней полке.

– Это же мои деньги! – промелькнуло в моей голове.

Поверьте, не самое приятное приходить со школы голодной как волк.

Однажды я пришла со школы, дома никого не было, и я решила воспользоваться моментом и зашла в комнату «родителей». Найдя в полках злосчастный подарочный пакет, я вытащила все сложенные в нем деньги и ушла гулять с друзьями во дворе.

Мы покупали сладости и веселились всем двором. На улице стало темнеть, и мне нужно было идти домой. Поднявшись на этаж, я позвонила в дверь, меня встретил Андрей:

– Где Юлины деньги из кошелька? – крикнул он на меня с порога.

– Не знаю. Я ничего не брала из кошелька, – испуганно ответила я.

Он схватил меня за руку и затащил в гостиную. Взял ремень зажал меня между ног и стал сильно избивать, постоянно спрашивая, где деньги. Я выворачивалась, закрывая лицо руками, и молила прощения.

– Пап, я не брала у нее деньги из кошелька, – кричала я сквозь слезы.

– Не ври, паскуда, ты украла у неё пятьсот рублей, – стискивая зубы, говорил Андрей.

Но кто меня будет слушать? Ремень с диким свистом пролетал в воздухе и проходился по моему детскому телу, оставляя кровавые следы, как после ударов плети. Сил сопротивляться уже не было, и я просто орала после каждого его удара, крепко стиснув зубы. Насладившись избиением, Андрей взял меня за шею оттащил в конец коридора.

– Сегодня ты ночуешь тут, – кинув меня в стеллажи кладовки, как маленького котенка, и напоследок громко хлопнув дверью, Андрей закрыл меня на щеколду.

Я сжалась в клубок и стала тихо плакать: боль по всему телу, страх в темной маленькой комнате наполнял меня страданиями ещё больше.

Вся эта ситуация напомнила мне моменты жизни с Анной. Лежа в кровати, если я отворачивалась от стенки в сторону компьютера, то меня скидывали со второго яруса и кидали ночевать в холодный коридор или заставляли полночи стоять на коленях, предварительно усыпав пол гречкой или горохом. И вот я снова избитая в холодной темной комнате.

Не знаю, сколько часов прошло в этой кладовке, но к двери кто-то подошел. Скрипнула дверная защелка. Я прижала ноги к груди и зажмурила глаза в ожидании новых побоев.

– Вставай, – сказала Валентина Петровна, – Пойдем, умоешься и ляжешь в кровать.

Молча кивнув, я встала с пола.

– Ах, пискнула я.

– Молча! – шикнула она на меня.

Опустив голову, я проследовала в ванную комнату. Подойдя к зеркалу и взяв расчёску, я аккуратно стала причесывать запутавшиеся волосы. К глазам подступили слезы, потрогав голову, я нащупала пару шишек. Наклонившись к раковине, чтобы умыться, я скрючилась от боли в шейной части. Дрожавшими руками я медленно притронулась к эпицентру боли. Рука моментально стала липкой.