Наталья Князева - Исповедь детдомовки

– Еще раз попытаешься меня обхитрить, я тебя прибью.

Андрей стал писать мне новые задачи.

– Пап, но я не знаю, как их решить, – пропищала я.

– Не мои проблемы, учись, – огрызнулся он.

Так я могла до ночи сидеть и смотреть в тетрадь, не понимая, что мне делать. Писать неправильные ответы – это все равно что подписывать себе смертный приговор. За неправильные ответы я получала сильнее, чем если бы я ничего не написала. Поэтому, когда он приходил и видел нерешенные примеры, он брал меня за шкирку, зажимал между ног, как котенка, чтобы я не сбежала, и бил до тех пор, пока ему не надоест. Побои после его рукоприкладств проходили гораздо дольше, нежели после Анны. С психикой, видимо, у него было не все в порядке.

С моим братом он обходился еще жестче, чем со мной. Я была еще грудничком, когда бабушка перевезла нас с Украины к себе в Московскую квартиру. Анна спала пьяная в комнате, бабушка мылась, я лежала в кроватке. Стас сидел на кухне и выполнял домашнее задание по математике. На столе стояла тарелка с клюквой в сахаре и, как полагается любому ребенку, он под шумок съел пару штук. Андрей зашел на кухню и, увидев, что брат не выполнил правильно задание в тетради, а также сахарную пудру на губах.

– Ах, ты, гаденыш, – воскликнул он.

Затем он схватил его за обе руки и одновременно выкручивал ему их до характерного хруста в плечевых суставах. На резкий детский крик бабушка, мокрая, вылетела из ванной комнаты на кухню.

– Ты что сделал, придурок? – воскликнула бабушка, видя то, как Стас крючится от боли и громко плачет.

– Заслужил. – Ответил Андрей и закурил спокойно сигарету.

Бабушка схватила спящую меня и брата выбежала на лестничную площадку по пути встретился соседа.

– Наташ, что случилось? – Спросил её сосед.

– Отвези нас в больницу, по пути все расскажу.

Сосед кивнул головой, и они поехали в приемный покой. Андрей же решил прогуляться туда пешком. На приеме у врача выяснилось, что у Стаса сильный вывих с небольшим переломом в плечевом суставе. Ему наложили гипс на обе руки. В приемное отделение пришла милиция и стала заполнять протокол. Бабушка уговорила их не заводить уголовное дело на Андрея.

– Женщина, вы своему мужу скажите, что в следующий раз мы поблажек делать не будем, – ответил ей милиционер

Она кивнула головой и повезла нас на квартиру. В очередной раз отмазав своего сыночка от наказания.

Жалко ведь его. А детей, видимо, не так жалко. Еще нарожают.

Когда я подросла, его гнев стал больше распространяться и на меня. Мне было лет семь, когда после школы я села на «родительскую» кровать отдохнуть и посмотреть мультики. Ничего не предвещало беды, «родителей» не было дома, и я наслаждалась просмотром телевизора. В дверях зашумел дверной замок, от испуга я в панике стала искать пульт, чтобы выключить телевизор, но не успела. Андрей, услышав работающий телевизор, ворвался в комнату, громко хлопнув за собой входную дверь, от чего мое сердце в панике забилось еще сильнее, и я судорожно пыталась выбраться с кровати. Андрей перегородил мне путь и, сев сверху на меня, стал душить меня на кровати. Я жадно глотала воздух, царапала ему руки и пыталась просить прощения, но вместо этого из моей гортани выходили нечеловеческие хрипы.

– Ай, сука! – воскликнул он, когда я смогла его поцарапать.

Андрей еще сильнее стал сжимать моё горло. Наверное, если бы не мой брат, он сломал бы мне шею или просто придушил. Стас приложил его то ли сковородой, то ли чем-то еще тяжелым, чем закончилась та история я не помню, но, по крайней мере, я выжила.

Андрей за моё детство пару раз проявлял ко мне «отцовский» интерес. Одно из самых ярких воспоминаний связанно с поездкой в Москву на его работу. Он все так же продолжал работать на мужа своей матери, хоть он и был кретин (мягко сказано) , но математический склад ума был у него от бога. На работе его держали то ли за его способности, или за то, что президентом компании был муж бабушки. Пользуясь положением, он имел наглость уходить в запои и не появляться на работе вовсе.

В один из зимних дней о взял меня с собой на работу. Ооо…. Это была для меня мучительная поездка на электричке. Андрей разгадывал сканворды «Тещин язык», а я была предоставлена сама себе. Развлечений было немного, поэтому я молча смотрела в окно, изучая меняющиеся пейзажи.

Помню, что заострила внимание на большие производственные трубы. Тогда-то я и подумала: «Ого, вот это вулканы» , повернувшись к Андрею, я спросила его:

– А что будет, если они начну извергаться?

Он отмахнулся рукой, и я поняла, что ему было не до меня. Я стала дальше фантазировать в своей голове апокалипсис, извергающийся из этих «вулканов».

Выйдя на Курском вокзале, мы шли по грязному водянистому снегу, ноги вязли, сумасшедший поток людей толкал меня, а Андрей, не обращая внимания, тащил меня за руку, как «тряпичную куклу». В метрополитене, спускаясь в туннель по эскалатору, я глазами пробегала по рекламным баннерам, мотала головой из стороны в сторону. Это жутко раздражало Андрея, и он постоянно одергивал меня рукой.

– Сейчас голову себе оторвешь! – ругался он.

Проехав пару станций метро, мы вышли на улицу к старинным домам Москвы. Пройдя переулки и свернув во двор, мы подошли к огромной вывеске компании. Открыв дверь, мы попали в офисное помещение. В нем было не так много света, зато находилось большое количество компьютеров и проводов, раскиданных на стенах и полу. Коллеги Андрея со мной улыбчиво поздоровались, он проводил меня в чей-то кабинет и посадил перед компьютером.

– Вот тебе игра, учись, – сказал Андрей и включил мне Chuzze Delux.

На мониторе высветилось окошко с яркими неоновыми буквами, и мой детский мозг чуть не лопнул от восторга. В окошке были цветные пушистые шарики и мне нужно было мышкой сдвигать их по диагонали так, чтобы совпадало три одинаковых цвета. В игру я погрузилась надолго, меня не было не слышно и не видно. В перерывах между игрой я поедала сладости, которые принесла коллега Андрея, и считала себя самым счастливым ребенком на всем белом свете.

Но за короткие хорошие моменты я платила в своей жизни в двойном размере.

В сознательном возрасте я задавалась себе вопросами:

– Почему я не убежала? Почему я не ушла в приют? Почему я постоянно возвращалась домой, зная, что меня там ничего хорошего не ждет? Меня почти каждый день уничтожали. За что маленький ребенок это заслужил?

И, только став мамой, я нашла ответ.

– Надежда! Надежда на то, что я приду, меня обнимут и скажут, что любят.

Детская наивность на любящую семью. Да и в принципе мой маленький мозг многое не понимал. Ведь каждый день мог стать для меня последним.