Кристиан Жак - Нефертити и Эхнатон

В правление Аменхотепа III Египет был суверенным государством, обладавшим столь значительными вооруженными силами, что ни одна страна (включая страны «великих царей» – Вавилон и Митанни) не рискнула бы напасть на него. Тем не менее, внешнеполитическая доктрина не изменилась со времен начала Нового царства: азиаты считались агрессорами, Египет же якобы всегда только защищался. Его территория воспринималась как святилище, ограниченное на севере бахромчатым устьем Нила (Дельтой), на юге – первыми нильскими порогами. Для лучшей защиты страны были созданы «буферные» зоны – территории, находившиеся под египетским протекторатом. На юге такой зоной стала Нубия – настоящая провинция, которую фараон держал под жестким контролем. На северо-востоке маленькие княжества образовывали целую мозаику, и управлять ими было значительно труднее. Оттуда снова могла прийти угроза.

Религиозные тексты сообщают о том, что бог Амон передал фараону власть над чужеземными странами. Сточки зрения теологии, все они подчинены Египту. Если их жители «восстают» против Египта, они тем самым нарушают божественный закон и становятся «мерзостью для Ра (солнечного бога)».

К 1380 году до н. э. Египет владел империей, которая простиралась от сирийского побережья до реки Оронт и от первых нильских порогов, северной границы Нубии, на юг до третьих порогов; фараоны поддерживали мирные отношения с Митанни и Вавилоном.

Ведя переписку с митаннийским царем Тушраттой, Аменхотеп III пользовался не египетским, а аккадским языком. [39]Это было обусловлено, с одной стороны, изысканной вежливостью фараона, а с другой – магической практикой. Иероглифы, которые считались словами бога, резервировались «для внутреннего пользования» и не употреблялись в дипломатической переписке профанного характера.

Аменхотеп III проявлял большую гибкость, стараясь не задеть чувства своих респондентов; так, когда шла подготовка к браку его дочери с царем Вавилона, фараон руководствовался принципами вавилонского, а не египетского права. [40]

Насилие и репрессии не казались ему приемлемыми средствами для поддержания мира в империи; он предпочитал осуществлять «дискретный» надзор, оставляя подданным достаточно свободы, чтобы они могли жить в соответствии со своими религиозными верованиями и обычаями.

Обратим внимание на один очень существенный факт: внешняя политика Аменхотепа III способствовала многочисленным религиозным и социальным контактам между Египтом и сопредельными странами. Происходил настоящий «обмен богами»; встречались, часто вполне дружески, различные, более или менее «дополнявшие» одна другую идеологии. [41]Народы (и верования) вступали в соприкосновение друг с другом, не находясь при этом в состоянии вражды.

Египет открылся навстречу миру, и мир открылся для Египта. Эта особая атмосфера не могла не повлиять на рождение религии Атона.

Несмотря на блестящие достижения, которыми было отмечено его правление, Аменхотеп III столкнулся с одной деликатной проблемой: быстрым ростом военного могущества хеттов. В 1370 году царь Суппилулиума взошел на престол, приняв на себя ответственность за судьбу хеттского народа; он сразу же стал укреплять свою армию, так как, обладая решительным характером, вовсе не собирался оставаться покладистым союзником Египта.

Суппилулиума был по своему духу завоевателем. Он лелеял далеко идущие планы относительно будущего своей страны и собирался мобилизовать ее сильный народ для политики территориальных завоеваний. Почему бы хеттам не нарушить международное равновесие и не извлечь из этого выгоду для себя?

Царь хеттов не стал долго дожидаться, прежде чем нанести мощный удар. Уверенный в своих силах, он открыто спровоцировал фараона, совершив нападение на страну Митанни, традиционного союзника Египта.

Все ожидали немедленной и яростной реакции со стороны Египта. Однако Аменхотеп III не предпринял никаких прямых ответных действий. Он отказался открыть эру кровавых конфликтов и предпочел заключить с хеттами договор о ненападении. В этом высоконравственном соглашении говорилось, что отныне и впредь оба народа будут уважать существующие границы и воздерживаться от новых военных акций.

Союзники Египта впали в состояние ступора. Они плохо понимали, почему мощные египетские войска не подавили в зародыше хеттскую угрозу. Сирийские князья сохраняли верность Аменхотепу III, но царь Вавилона, сильно обеспокоенный, предпочел пойти на сближение с Суппилулиумой. А что, если завтра хетты станут властелинами мира?

Некоторые сирийские правители, еще не решившие, какой линии им лучше придерживаться, начали двойную игру: они клялись в нерушимой верности Египту, но при этом сквозь пальцы смотрели на интриги хеттов.

В этой ситуации, которая постепенно ухудшалась и становилась все более запутанной, оставался незапятнанным только один человек – Риб-Адди из Библа. Будучи последовательным приверженцем египетской идеологии и цивилизации в целом, он попросту игнорировал все происки хеттов. Конечно, эти последние до поры до времени избегали прямых столкновений; они предпочитали действовать методом подкупа, заводить себе повсюду осведомителей, заключать тайные соглашения и сеять раздор.

Аменхотепа III регулярно извещали об этом, но царь не спешил вмешиваться в ход событий. Он, без сомнения, был убежден, что хетты не осмелятся переступить через определенные границы и что их воинский пыл, быстро охлажденный престижем Египта, удовлетворится немногими малозначительными «подвигами».

Эти события самым непосредственным образом касались молодого Эхнатона. Он видел их начало и был свидетелем медленного изменения дипломатического положения своей страны. Однако, оставаясь простым наблюдателем, он еще не подозревал, что эти внешние обстоятельства отягощающим грузом наложатся на его собственную судьбу.

Аменхотеп III сталкивался не только с дипломатическими трудностями. Внутри самого Египта тоже существовал источник конфликтов.

В самом центре цивилизации Аменхотепа III располагался огромный и роскошный город – Фивы. Город был сказочно богат, так как в нем оседала большая часть военной добычи, которую доставляли из чужеземных стран цари-завоеватели, предшественники Аменхотепа III.

Фивы, крупнейший религиозный центр, украшенный великолепными храмами, не довольствовались ролью ориентира духовной жизни Египта, но управляли также и экономической жизнью страны. Этот космополитический город собирал в своих стенах чужеземных купцов и негоциантов, поощрял торговый обмен и день за днем вносил свою лепту в материальное процветание Обеих Земель. Мемфис [42]и Гелиополь, [43]древние столицы, все еще сохранявшие некоторый престиж в религиозной сфере, не могли соперничать с великолепными Фивами – городом, который непрерывно украшали все фараоны XVIII династии.