Кристиан Жак - Нефертити и Эхнатон

Сначала он направился к югу и остановил свою позолоченную колесницу в заранее выбранном месте, обратившись лицом к отцу своему Атону, чьи лучи давали царю жизнь и здоровье, ежедневно обновляли его естество.

Всего было установлено четырнадцать стел. Священная территория Атона располагалась и на западном (большая часть), и на восточном берегах Нила. В надписях на трех стелах объяснялось, как царь задумал строительство города и посвятил его своему небесному отцу. Одиннадцать других стел содержали тот же текст, но с небольшими дополнениями: Эхнатон выражал желание, чтобы город навечно остался собственностью Атона и царской резиденцией, посвященной почитанию этого бога.

На стелах перед именем Атона повсюду стоит знак жизни, показывающий, что именно этот бог дарует всю полноту жизни тому, кто почитает его. Полное имя бога таково: «Ра-Хорахти, ликующий в Стране Света в имени своем Шу, который есть Атон». Ра, Хор, Шу: это три формы божественного света, синтезированные в образе Атона.

Нефертити занимает почетное место в изображениях на пограничных стелах. В сопроводительных надписях говорится, что сердце царя радуется ей. Мы видим и двух дочерей Эхнатона и Нефертити, также присутствующих на церемонии.

На церемонии основания города Солнца Эхнатон произнес клятву. Дословно она звучала так:

Клятва, принесенная царем Верхнего и Нижнего Египта, живущим Правдой, владыкой Обеих Земель Неферхепрура, единственным для Ра, сыном Ра, который живет Правдой, владыкой корон, Эхнатоном, (наделенном) великим сроком жизни, которому дана жизнь навечно.

Как верно то, что жив мой отец, Ра-Хорахти, ликующий в Стране Света в имени своем Шу, который есть Атон, он, кто вечно дарует жизнь, так же сердце мое воистину радуется великой супруге царя и ее детям. Большой срок жизни будет отпущен великой супруге царя, Нефер-неферу-Атон Нефертити (да живет она вечно!), состоящий из миллионов лет, которые она проведет под защитой фараона; большой срок жизни будет отпущен принцессам Меритатон и Макетатон, [65]ее детям, и они проведут его под защитой царицы, своей матери.

Вот, воистину, моя клятва, которую произносит сердце мое, и которую я никогда не преступлю. Южная стела, находящаяся на восточной горе Ахетатона, – это стела Ахетатона, которую я установил на ее месте. Я никогда не перейду этого южного рубежа. Юго-западная стела была установлена лицом к ней, на южной горе Ахетатона, точно напротив.

Срединная стела, находящаяся на восточной горе, – это стела Ахетатона, которую я установил на ее месте, на восточной горе Ахетатона. Я никогда не перейду этого восточного рубежа. Срединная стела, находящаяся на западной горе Ахетатона, была установлена лицом к ней, точно напротив.

Северную стелу Ахетатона тоже установил на ее месте я. Это – северная стела Ахетатона. Я никогда не перейду этого северного рубежа. (Другая) северная стела, которая находится на западной горе Ахетатона, была установлена лицом к ней, напротив.

Итак, между этими четырьмя стелами, от восточной до западной горы, простирается сам Ахетатон. Он принадлежит отцу моему, Ра-Хорахти, ликующему в Стране Света в имени своем Шу, который есть Атон, ему, вечно дарующему жизнь – вместе с горами, пустынями, равнинами, новыми землями, возвышенными участками, полями, водой, реками, людьми, скотом, деревьями и всеми другими вещами, которые, благодаря отцу моему, будут существовать всегда.

Я никогда не преступлю этой клятвы, которую принес Атону, моему отцу. Ее текст сохранится на каменных стелах, установленных на юго-западной и северо-западной границах Ахетатона. Он не будет разрушен. Он не будет изглажен. Он не будет стесан. Он не будет покрыт (слоем) гипса. Он не исчезнет. А если все-таки исчезнет, или будет уничтожен, или стела, на которой он написан, упадет, то я восстановлю его точно в том месте, где он должен быть.

Царь обещает, что вовеки не нарушит эту необычную клятву. Город Солнца не распространится за пределы, которые были для него предусмотрены. Даже если царица или самые влиятельные советники скажут царю, что где-то существует лучшее место для столицы, Эхнатон не станет их слушать. Он никогда не построит другую столицу. Избранное им место совершенно. Размеры города окончательно определены. Так пожелал Атон.

Почему же Эхнатон обязал себя самого, с такой силой подчеркнув нерушимость своей клятвы, не допускать разрастания Ахетатона за пределы очень точных границ? Гипотеза, согласно которой было заключено некое соглашение со жрецами Амона, ограничивавшее амбиции царя, совершенно неправдоподобна. Фиванское жречество не располагало никакими средствами, чтобы противопоставить свою волю воле царя. Оно не образовывало «оппозиции» и никоим образом не могло помешать проведению царских строительных работ.

В действительности Эхнатон счел необходимым положить пределы собственному опыту – в пространственном и во временном смыслах.

Только в этой перспективе, по нашему мнению, может быть понято правление солнечной четы. Нефертити и Эхнатон хотели видеть в Ахетатоне столицу одного – их собственного – царствования (которое оказалось лишь «эпизодом» в истории египетской цивилизации). Вообще правление каждого фараона было реализацией определенной символической идеи, теологической программы. Нефертити и Эхнатон поставили перед собой особую задачу: сделать так, чтобы божественная сила, известная под именем «Атон», излучалась из земной резиденции, совершенно оригинальной по своей структуре и возведенной с использованием специально приспособленных для этого художественных форм.

Фивы и Мемфис строились в соответствии с совершенно иными критериями. Карнак, например, был храмом, который непрерывно расширялся, – и никакие «пределы» не ограничивали его территориальную экспансию. Ахетатон же являл собой своего рода «алхимическую печь» – священное горнило, отделенное от окружающего мира ненарушимыми границами, внутри которых единолично властвовал Атон. Пространство, заключенное между стелами, было одновременно земным и небесным, поскольку город простирался от одной до другой горной гряды, от восточного до западного горизонта.

В тот же шестой год правления двор покинул Фивы, чтобы обосноваться в Амарне. Вельможи высокого ранга переезжали в новую столицу, как только заканчивалось строительство их «служебных офисов» и роскошных вилл. Ни в одном документе не отмечено ни малейшего случая неповиновения, попытки уклониться от выполнения царской воли или мятежа. Переезд, несомненно, занял несколько месяцев: чиновники, ремесленники, торговцы добирались до Ахетатона по реке. Древние египтяне были привычны к путешествиям по Нилу (и чаще всего совершали их в сезон Половодья).