Сергей Салтыков - Три родины

К всеобщему удивлению и радости всего отделения, ранее бесперспективная и казавшаяся нежизнеспособной пациентка, демонстрировала чудеса быстрого восстановления не только физического, но и психического здоровья. Пристально и профессионально рассматривая в зеркало свою бритую, покрытую многочисленными шрамами и рубцами голову, она уверенно заявила, что через три месяца удивит всех пышной прической. Видя в глазах медсестер нескрываемое удивление и скепсис, предложила даже заключить пари. Позже, оставшись со мной наедине, она раскрыла секрет своей уверенности. Наши отношения к этому времени стали настолько доверительными, что она без стеснения раскрывала мне самые интимные подробности своей личной жизни. В последнее время коллеги по работе постоянно подкалывали ее по утрам. Даже обильный макияж не позволял скрыть от них признаки бурных ночей. Галина кокетливо жаловалась, что худосочный и вечно пьяный Женя, в постели был настоящим гигантом. Приставал к ней по десять раз за ночь. С его любвеобилием она связывала и свою уверенность в быстром восстановлении утраченного волосяного покрова головы. Она по-секрету открыла мне действенный способ, известный профессиональным парикмахерам со времен Клеопатры. Женские волосы быстро и густо начинают расти после смазывания кожи головы мужской семенной жидкостью. Я ей верил. Мне уже довелось увидеть белобрысого юношу, нетерпеливо пританцевывающего и сверкающего голодными глазами под окнами отделения. Переговариваясь с Галиной через открытое окно, он обещал овладеть ею тут же, под елками, густо окружающими корпус больницы.

Постоянно вспоминая и жалея об испорченных джинсах, Галина рассказала о своем давнем знакомом – Беседине Викторе, который недавно и прислал ей этот дорогой подарок из далеких Соединенных Штатов. Его отец был снабженцем. В голодные послевоенные годы на махинациях с продовольствием сколотил хороший капитал. Легально, открыто пользоваться им он не мог, боялся неизбежных последствий. Из-за этого люто ненавидел власть, советское государство и его граждан. Сын пошел по стопам отца. Главной целью своей жизни он определил бегство из родной страны. Любым способом и любой ценой. Как ему удалось соблазнить, или уговорить, молодую американскую туристку, осталось покрыто мраком. Но через некоторое время после их знакомства в Москве, она прислала ему вызов и он, после длительных проверок и проволочек, все-таки, улетел в США. Вместе с фотографиями и письмами о сладкой и свободной американской жизни, Галина периодически получала от него подарки. Она искренне надеялась, что узнав о случившемся, по старой дружбе и сочувствию, Виктор обязательно пришлет ей взамен испорченных, новые еще более дорогие и красивые, фирменные джинсы.

СССР, Приднепровье.1981 год

Несколько месяцев назад я случайно узнал, что во втором неврологическом отделении Областной клинической больницы его заведующий практикует новый, ранее неизвестный в СССР метод лечения – мануальную терапию. Меня эта тема интересовала не только, как будущего врача, но и как пациента. За последние годы несколько раз давали о себе знать последствия безрассудной юности. В 14 лет, на летнем отдыхе класса на берегах Северского Донца, я неудачно нырнул на мелководье. Тогда все обошлось. Я получил несколько традиционных шлепков кожаным шнуром от указки любимого учителя географии «Мирона», пару дней отлежался в палатке, и вскоре начисто забыл об этом незначительном происшествии. Но уже на втором курсе, забытая было травма, дала о себе знать. Традиционная неврология, кроме обезболивания и витаминов, ничего предложить не могла. Приходилось надеяться на новые, или хорошо забытые старые методы лечения. Я уже проходил экспериментальный курс акупунктуры, но сложить определенного мнения о его эффективности до сих пор не мог. Узнав о мануалке, я, естественно, не мог упустить такой шанс, и через некоторое время уже работал в этом элитарном отделении. Меня на полставки взяли массажистом. Теперь, кроме обучения на четвертом курсе стационара, я одновременно работал в двух больницах. Сразу же после занятий торопился в неврологию, а по ночам и в выходные дни – пропадал в нейрохирургии. Между двумя отделениями, несмотря на некоторое совпадение области приложения лечебных усилий, во всех других отношениях была огромная пропасть. Прежде всего – по социальному статусу пациентов. По нормативам Минздрава, Областная больница на 90% должна быть загружена больными из сельских районов области. В нашем отделении это требование соблюдалось «с точностью до наоборот». Мало того, что подавляющее большинство лечившихся были жителями областного центра, немало больных инкогнито приезжали из других регионов. Это были руководители крупных предприятий, военачальники, известные спортсмены и деятели искусств. На госпитализацию в отделение существовала длинная негласная очередь. Все объяснялось стремительно растущей популярностью нового метода лечения и ее пионера – новатора Келлера Олега Николаевича. Я был восхищен предысторией его знакомства с этим нетрадиционным методом врачевания и той целеустремленностью, с которой он продолжал совершенствовать свой практический опыт. Минздрав упорно не признавал мануальную терапию официальным методом лечения, считая его архаичным костоправством и шарлатанством. Для освоения азов теории и практики, Олегу Николаевичу, под видом турпоездки, удалось на две недели выехать в Чехословакию. Пока туристы наслаждались видами Старой Праги, он, предварительно заручившись рискованным согласием руководителя группы и куратора из КГБ, провел это время на стажировке у известного чешского профессора, корифея европейского направления мануальной терапии. Вернувшись домой с новыми знаниями, практическими навыками и монографией с дарственной надписью светилы мирового уровня, еще долго и настойчиво уламывал руководство Областной больницы если не помогать, то хотя бы не мешать в продвижении нового метода лечения.

В большом и светлом зале приятно звучит спокойная мелодия саксофона. Ритмично и согласованно работает наш лечебный конвейер. В отгороженных от общего пространства плотной непрозрачной тканью массажных кабинах, я и напарник готовим пациентов к основным манипуляциям. Массаж эффективно уменьшает боль, расслабляет спазмированные мышцы, улучшает подвижность и кровоснабжение суставов позвоночника. Кроме того, существенно поднимает общий эмоциональный фон и настроение пациента. Выйдя из кабинки, он сразу же попадает в руки Олега Николаевича и его ассистента, поджидающих у специально изогнутых кушеток и лавок. Дальнейшие манипуляции производятся уже на уровне суставов позвоночного столба и внешне напоминают насильственные и неприятные скручивания, вытягивания, сгибания, толчки и сдавливания безвольного и расслабленного тела пациента. Заканчивается сеанс, как правило, обхватыванием тела пациента на уровне груди и умеренно резким, встряхивающим рывком вверх. Шутки – шутками, но за рабочий день, среднему по комплекции Олегу Николаевичу, приходилось поднимать вес, соотносимый с тренировками тяжелоатлетов, рискуя в случаях с особо упитанными пациентами, самому заработать межпозвонковую грыжу или радикулит. Я сочувствовал и долго не понимал, почему он не перепоручает эту тяжелую манипуляцию ассистенту. Ладно еще, когда дело касалось грациозной, с осиной талией, балерины из Симферопольской филармонии. Ее бы и я, с большим удовольствием, обхватывал и встряхивал ежедневно. Но ее, почему-то, даже на массаж, заведующий персональным распоряжением отправил к пожилой медсестре, а не ко мне. Наверное, виной всему был недавний случай с уже выписанной пациенткой. Я давно заметил, что кроме основного лечебного воздействия, грамотный профессиональный массаж приносит множество побочных положительных результатов. У пожилых женщин, через несколько сеансов, дряблая и сухая кожа, с которой при прикосновении обильно сыпался омертвевший эпителий, превращалась в гладкую и упругую, которой могли позавидовать большинство молодых и ухоженных красавиц. А у пятидесятилетней врача-гинеколога Мочулян, эффект от массажа проявлялся еще ярче и оригинальнее. Обычный лечебный, действовал на нее намного сильнее, чем специфический эротический массаж действует на молодых и здоровых женщин. Меня это очень стесняло и пугало, я с облегчением выдохнул после ее выписки. Но, оказалось, что преждевременно. Зашедший на следующий день в кабинку Олег Николаевич, хитро щурясь и еле сдерживая смех, нарочито строгим голосом, стал расспрашивать меня о деталях проведенного курса массажа. Почему-то, исключительно в отношении этой пациентки. После честных и профессиональных комментариев, понимая мое стеснительное смущение, прекратил допрос. Весело смеясь, сообщил, что она только, что была у него на приеме с необычной просьбой. Она настойчиво просила разрешить ей продолжить курс лечения у молодого массажиста. При этом была готова ежедневно тащиться в клинику с другого конца города и оплачивать мое дополнительное время работы. Олег Николаевич великодушно пообещал переговорить со мной, и сейчас она нетерпеливо ожидала ответа в коридоре. Я, сославшись на предельную загрузку, отказался. Приказывать, или уговаривать, он не стал и дипломатично отправил навязчивую великовозрастную нимфоманку домой. Говоря о предельной загруженности, я не сильно лукавил. Работа массажиста строго регламентировалась по времени и условным единицам проводимых сеансов. Нас в отделении было 4 человека, поровну деливших две имевшихся ставки. Первый месяц дополнительным ограничителем так же выступали болевшие от непривычной нагрузки связки запястий и мышцы предплечий. При всем желании и переработке по времени, мы не могли обеспечить запросы больных и потребности лечебного процесса. Пациентов, которым массаж был прописан лечащим врачом, а так же желающих пройти эффективную и приятную процедуру по собственной инициативе, было намного больше, чем мы могли обслужить. Этот фактор стал причиной внутреннего конфликта и трудного компромисса, который мне пришлось достигать в борьбе с самим собой. Вернувшись с перерыва в свою кабинку, я решил проставить в журнале отметки о проведенных сеансах трем последним пациентам. Перелистнув страницу, с удивлением обнаружил несколько денежных купюр. Потенциальных взяткодателей было трое. Только это и удерживало меня от переполнявшей ярости и желания устроить виновному показательный разнос. Несколько минут, потраченных на вычисление взяткодателя методом дедукции, слегка охладили мой пыл. Когда я вызвал подозреваемого из палаты в коридор и сходу выпалил эмоциональную тираду об оскорбленном чувстве собственного достоинства, он расстроился не меньше меня. Им оказался пожилой войсковой генерал, приехавший на тайное лечение из Москвы. Боясь нежелательной отправки на пенсию по состоянию здоровья, он по совету родственников, решил потратить очередной отпуск на полулегальное лечение в провинциальной гражданской больнице. Новый метод мануальной терапии, был его последней надеждой. Выслушав мои претензии, он мягко, но убедительно отклонил мою руку, отказываясь брать назад принесенные мной деньги. Потом, по-отечески обняв меня за плечо, отвел в безлюдный холл, где простым и понятным языком объяснил новые реалии жизни. «Не ты, и не я придумали эти правила. Во всех клиниках пациенты доплачивают массажистам. Это – не взятка или подкуп, а признание и благодарность за трудную работу!» – возражал он на мои аргументы о том, что не нуждаюсь в деньгах, получаю за свой труд нормальную зарплату и вообще, устроился массажистом для получения дополнительного практического опыта, а не дополнительного заработка. То же самое мне позже подтвердили и все другие массажисты. Только говорили они со мной уже совершенно другим, императивным тоном. Мне пришлось согласиться с ними. Теперь, возвращаясь домой, я после каждой смены уносил не только новые знания и практический опыт, но и приличный денежный гонорар. Эти деньги, наряду с двумя зарплатами, повышенной стипендией, и регулярными премиями от милиции, в сумме превышали зарплату моего отца-шахтера. Не называя истинных причин, я пытался отказаться от ежемесячной родительской финансовой помощи. Но отец расценил это, как сыновий бунт, посягающий на его право участия в моей жизни, и чтобы не расстраивать его, я продолжал получать и эти деньги. За четыре года финансовая ситуация изменилась на противоположную. Раньше я ломал голову над вопросом, где взять денег, теперь – когда и как их потратить. Мой образ жизни сам регулировал основные статьи расходов. Больше всего я тратился на одежду, дорогостоящую фото-киноаппаратуру и путешествия.