Адриан Топоров - Мозаика. Из жизни писателей, художников, композиторов, артистов, ученых

Около десяти лет А. М. Топоров безвылазно провёл в библиотеках, разыскивая в старинной и современной ему литературе эти эпизоды. Сведенные вместе и преподанные в занимательной форме – эти, энциклопедические, на первый взгляд, материалы заиграли новыми красками. А. М. Топоров отчётливо понимал, что собранное им неизвестно большинству читателей, особенно молодежи, и безумно хотел увидеть эту книгу изданной.

Но не суждено было… «Мозаика» появилась на свет в киевском издательстве «Дніпро» лишь год спустя смерти автора (1985 г.), сравнительно небольшим для Советского Союза тиражом и в сильно усечённом варианте (примерно седьмая часть рукописи). Она почти сразу стала библиографической редкостью, обрела популярность, к примеру, среди участников чемпионатов Израиля, Германии, России, Украины по интеллектуальным играм («Что? Где? Когда?» и «Брейн-ринг»). Отдельные миниатюры из неё охотно печатают в различных альманахах, журналах, газетах и интернет-изданиях ряда стран бывшего Советского Союза.

А вниманию читателя предлагается уже 3-е и несколько откорректированное издание «Мозаики» 9 9 2-е издание «Мозаики» вышло в свет в издательстве «Нобель-пресс» (2013), а её продолжение «Мозаика 2» издано совсем недавно – в 2020 г. (изд. Ridero). – И. Топоров. . Надеюсь, что новая публикация книги расширит представление думающей и читающей публики об одном из последних рыцарей культуры ХХ века Адриане Топорове, а также о блистательных героях его миниатюр.

Портреты ВЕЛИКИХ. Фотоколлаж И. Г. Топорова, 2021.

В конце ХVI – начале ХVII веков рыцарские романы буквально заполонили умы всех грамотных людей Испании. Император Карл V зачитывался ими, а Филипп II даже на придворные торжества появлялся в одежде странствующего рыцаря.

Невзыскательность сюжета, нелепые фантастические подвиги героев, невероятные приключения, волшебники, феи, огненные галеры, фальшивый, напыщенный язык таких произведений остро высмеял Сервантес (1547 – 1616) в романе «Дон Кихот», в котором одновременно воссоздана красочная и правдивая картина нравов, обычаев Испании ХVI века.

После выхода в свет первой части «Дон Кихота» ни один рыцарский роман не был напечатан. Так могуча была сатирическая сила творения Сервантеса!

В ХVI – ХVII веках испанский театр достиг своего расцвета. На вершине мировой драматургии ослепительно сияли имена Сервантеса, Кальдерона (1600 – 1681) и Лопе да Веги (1562 – 1635).

Приоритет принадлежал Лопе де Веге. Он написал 1500 пьес! Недаром Сервантес сказал о нём: «Появилось чудо природы – великий Лопе де Вега, который стал теперь единодержавным властелином сцены и обратил актеров в своих слуг, подчинив их всех своей верховной власти».

Авторитет законодателя театра был так велик, что даже знатнейшие особы и сам король Испании при встрече останавливали свои экипажи, чтобы приветствовать чудо-драматурга.

Сервантес сидел за работой в своей маленькой квартире. Как вдруг четверо дюжих мужчин внесли молодого гидальго, из груди которого лилась кровь.

Писатель и его семья сделали всё, чтобы спасти страдальца. Но все их старанья оказались тщетными. Раненый умер. Явившиеся в квартиру власти, заподозрив Сервантеса в убийстве, арестовали его и дочь Изабеллу и заточили в тюрьму. На попытки писателя доказать свою невиновность полицейский чиновник заявил:

– Закон не разрешает частным лицам поднимать на улицах умирающих. Вы нарушили закон.

К счастью, власти разобрались в деле и освободили арестованных.

Автор «Путешествия Гулливера» Джонатан Свифт (1667 – 1745) считал лакомством рыбу плевронект. Об этом проведал его поклонник и благодетель, лорд Темпле, который часто посылал писателю большие рыбины этого вида. Сатирик с неизменным удовольствием принимал подарки. Но никогда не давал «на чай» приносившему их слуге. Слуга обиделся. Один раз он принёс особенно большую рыбину и грубо, с недовольным видом подал её Свифту. Тот сию же минуту поднялся со стула, посадил на своё место слугу и стал поучать его:

– Друг мой, вы не знаете, как до́лжно выполнять поручение. Я сейчас покажу вам это.

Писатель взял рыбину и медленно, почтительно зашагал к слуге:

– Господин мой, приветствую вас и прошу принять этот маленький подарок.

Слуга мгновенно вскочил со стула и, изображая господина, ответил:

– Я очень прошу сердечно поблагодарить вашего господина…

При этих словах слуга достал полкроны и сунул её в руку Свифта.

– Браво! – вскрикнул сатирик. – Вы, оказывается, умнее, чем я думал! Вашу науку я запомню и уж больше не забуду о деньгах «на чай»!

Нанимая служанок Джонатан Свифт всегда ставил им условия:

– В моём доме до́лжно, прежде всего, следовать правилам: во-первых, закрывать за собой дверь, когда будете входить в комнату; во-вторых, закрывать дверь при выходе из комнаты.

Новая служанка попросила у хозяина позволения пойти на свадьбу её сестры.

– Пожалуйста! – согласился Свифт. – Я даже дам вам лошадь и слугу для сопровождения. Поезжайте!

Служанка, будучи вне себя от радости, выпорхнула из комнаты и… забыла закрыть дверь!

Спустя четверть часа после отъезда служанки Свифт распорядился седлать лошадь и послал на ней другого слугу, которому велел догнать виновницу и вернуть. И её вернули. Трепеща от страха, вошла она в кабинет своего господина:

– Что прикажете?

– Ничего больше, только закройте за собой дверь и снова поезжайте на свадьбу.

Некий писатель дал Франсуа Мари Вольтеру (1694 – 1778) прочитать свое произведение. Возвращая рукопись, Вольтер сказал ему, что сделал в ней пометки. Автор, не найдя в рукописи никаких пометок, снова явился к Вольтеру.

– Смотрите мою пометку в конце произведения, – сказал критик. И действительно, единственной пометкой Вольтера было видоизмененное французское слово «Fіn» (конец), написанное на последней странице рукописи самим автором. Вольтер зачеркнул в нем последнюю букву, а оставшаяся часть слова и выражала его оценку произведения – «Фи!».

После выхода в свет романа И.-В. Гёте (1749—1832) «Страдания молодого Вертера» по всей Европе прокатилась эпидемия самоубийств «от несчастной любви». Автор был крайне напуган этим явлением, так как считал себя его виновником.

Французская писательница Анна Луиза Сталь уверяла, что ни одна самая красивая женщина не обрекла на самоубийство столько людей, сколько гётевский Вертер.