Кейт Спайсер - Пропала собака. История одной любви

– Чарли, – он протянул руку. – Ты же из Твиттера?

Мир перевернулся. После нескольких глотков джина я поняла, что заполучила высокого одинокого мужика без очевидных зависимостей, каравана бывших, пивного живота, лысины и долгов. Вокруг хватало одиноких мужчин, самые приличные – «серийные моделисты» [9] Сленговое выражение, обозначающее любителей завязывать отношения исключительно с девушками-моделями. , а они не стали бы связываться с сорокалетней старухой вроде меня. Эти парни всегда охотятся за горячей трофейной девчонкой – ключевое слово девчонка. Нормальный мужик, заинтересованный в настоящих отношениях с обычной сорокалетней женщиной, которая не выглядит как Эль Макферсон [10] Элеанор Нэнси Макферсон (род. 1964) – австралийская топ-модель, актриса и дизайнер. , – явление крайне редкое. Что с ним не так?

Мы оба посмеялись над высокомерным обладателем прически в стиле Леди Ди – придурком у окна.

– А я решила, что он – это ты.

– Извини, к сожалению, я – это я.

Я наткнулась на золотую жилу, приложив усилий не больше, чем при укладке волос. Мы стали проводить ночи вместе. Чарли просыпался, мы занимались любовью, он быстро одевался и ехал на работу в Сити, где проводил какие-то важные сделки. Все это казалось мне очень сексуальным. Он уходил, бодрый, в облаке парфюма, а я раскидывалась на его белых простынях и спала еще час-другой.

Конечно, были проблемы, куда же без них. Самая большая – Чарли, хоть и моложе меня на шесть лет, человек взрослый и разумный. И все же сейчас, растрепанная, хлещущая мескаль из рюмки для яйца, я гораздо опрятнее и лучше той, что он встретил шесть лет назад. Я вовсе не старалась соответствовать его стандартам, наоборот, противилась этому. Субботним утром он вставал и сразу брался за дела, пусть даже у него было похмелье. Он никогда не бездельничал и не занимался ерундой. Золотая молодежь вызывала у него отвращение, я же считала, что их жизнь безусловно удалась.

Каким-то образом он поладил с новой подружкой, ленивой и почти всегда без денег. И я каким-то образом поладила с бесконечно энергичным трудоголиком. Временами нам было даже весело вместе. После огромного количества связей – иным женщинам хватило бы и на несколько жизней – я понимала, что нашла лучший в мире вариант. Хотя иногда он становился той еще занозой в заднице.

Затуманенный ум борется с похмельем, а я делаю слабые попытки сосредоточиться на жалкой тысяче слов, ради которых должна встать. Наконец часам к двум вытаскиваю свою тушу из кровати. За это время, курсируя между кухней и постелью, я все-таки выспалась, выпила три чашки чая, съела тост и два пакетика чипсов.

Лежа еще под одеялом, между короткими приступами сна я отправила Чарли несколько лживых сообщений, имитирующих активную деятельность: якобы, невзирая на похмелье, у меня вполне продуктивный день. Для убедительности добавила зеленый блюющий эмодзи: «В магазине ничего не надо». Отказавшись от мысли сдать статью вовремя, поставила будильник на четыре часа: нужно будет навести в доме порядок, чтобы не разозлить трудолюбивого парня.

Впереди – три-четыре дня полужизни, эмоциональной подавленности и неприятного онемения. Отходняк после наркотиков. Сколь веревочка ни вейся, а конец будет.

Все, что мне сейчас нужно, это крепкий кофе. Пора брать себя в руки.

«Коффи плант» на Портобелло-роуд со стенами цвета овсянки и темным бетонным полом служит неким пунктом обмена игл для разборчивых кофеиновых наркоманов. На самом деле примерно так и есть. По утрам здешний туалет всегда занят: посетители средних лет опустошают только что простимулированные кишечники. Здесь готовят отличный кофе, и выбор огромный. Даже если попросите «Гершон терапевтической обжарки», то есть зеленые бобы для прочистки организма, за деревянной стойкой найдется не меньше двадцати семи сортов.

Прислонив велосипед к стене у входа в заведение, я ставлю замок на колесо. Впереди женщина с маленькой дочкой идут очень медленно, я обгоняю их, открывая тяжелую стеклянную дверь, и не придерживаю ее. Она захлопывается прямо перед ребенком. Женщина подскакивает ко мне и, пылая праведным материнским гневом, выпаливает:

– Вы же знали, знали, что она идет за вами!

– Страшно извиняюсь, – упор на «страшно» прозвучал неправдоподобно. Наверное, я выгляжу стервой. – Я подумала, вы сами придержите девочке дверь. С ней все в порядке?

В глубине души сгораю от стыда. Я правда решила, что женщина подержит дверь? Или разозлилась из-за того, что меня пытались вовлечь в благоговейное обожание маленького ребенка? Да, мне очень нужен кофе, но разве надо так за ним рваться? В конце концов, мой сегодняшний день не назовешь перегруженным работой.

В кофейне часто бывает шумно и многолюдно: родители с гиперопекой, визжащие дети, которые носятся вокруг анонимных наркоманов и алкоголиков – они ходят на группы реабилитации в здание Армии Спасения через дорогу. Настоящий человеческий муравейник. Мне такое нравится.

Инцидент в дверях взбудораживает темную материю, которую я запихивала в дальние углы сознания последние лет десять или около того с тех пор, как друзья начали один за другим обзаводиться детьми. Несколько недель назад я ездила на ярмарку с подругами – одной из них только что сделали экстракорпоральное оплодотворение.

Я убеждала ее прокатиться на поезде страха, но она беспокоилась о недавней процедуре. «Не волнуйся, – сказала я ей тогда, – это всего лишь взбодрит твои яйцеклетки. Будут поживее».

Но она не пошла на аттракцион. Ее яйцеклетки сохраняли спокойствие, пока она ждала нашего возвращения. Другая подруга, разделившая со мной место в поезде, заметила: «Знаешь, Кейт, это довольно жестокая шутка. Даже слишком».

Я словно закрыла для себя эту часть личности. Даже не знаю, что именно чувствую по этому поводу. Какой смысл горевать о жизни, которая никогда не билась внутри тебя? Просто смирись и двигайся дальше. Но бередящая, почти измывающаяся тоска накатывает всякий раз, когда заговаривают о детях. И теперь она снова нахлынула, когда эта женщина отчитала меня за то, что я не стала, просунув руки меж колен, согбенно вопрошать: «Можно открыть тебе дверь, великолепная маленькая принцесса?»

Психотерапевт сказал бы: «Хотите поговорить об этом?»

Женщины исчезают, растворяясь в материнстве. Даже если физически они с тобой в одной комнате, все равно более или менее отсутствуют. Подруги, ставшие матерями, не слышат твоих слов, не замечают присутствия или доброго жеста. Иногда мать склоняется над ребенком, будто хочет защитить его от всего мира, включая и тебя тоже. И возникает странное унизительное чувство.